Избранное в двух томах. Том 2

утвердилась на ведущих ролях в авиации вполне прочно.

Космонавтика прошла этот путь — как бы по уже проторенной дороге —

гораздо быстрей. Быстрей — и безболезненней, без сколько-нибудь острых

дебатов. Сегодня, когда в космосе на летающих лабораториях

332

проводятся сложнейшие и тончайшие эксперименты в самых разных областях

знания, когда космические корабли меняют орбиты, сходятся, стыкуются, маневрируют, места для сомнений в том, какого уровня нужна космонавту

квалификация, больше не осталось.

Но и двадцать с лишним лет назад, когда вопрос на первый взгляд не

представлялся таким очевидным, уже тогда наиболее дальновидные

руководители нашей космической программы (тут нельзя особо не вспомнить

добрым словом настойчивость первого начальника ЦПК Е. Карпова) четко

сориентировали космонавтов: «Учитесь!»

И космонавты пошли, как говорится, без отрыва от основной работы, в

академию. Нелегко давалось им это «без отрыва»! Не помню уж сейчас, по

какому делу заехал я как-то вечером домой к Николаеву. Чувствовал себя

немного неловко: время довольно позднее, отдыхает, наверное, человек, а я к

нему врываюсь. Но то, что я увидел, к отдыху никакого отношения не имело.

Хозяин дома сидел за чертежной доской и замороченно строил какие-то эпюры.

До обещанной известной пословицей сладости плодов знания дело еще явно не

дошло, но в том, что корень учения горек, Андриян убеждался в полной мере. Не

легче, наверное, было и Гагарину, и Титову, и Поповичу, и Быковскому, и всем

их коллегам. Тем больше, конечно, им чести, что они это дело одолели: окончили

академию с отличием. А Титов — так даже две академии: Военно-воздушную

инженерную имени Жуковского и Генерального штаба, обе — с золотыми

медалями.

Но в тот день на космодроме, когда я задал свой — повторяю, бестактный —

вопрос о ходе его академических дел, Валерий, махнув рукой, сказал, что дела эти

идут далеко ее блестяще. Никак не удается дожать первый курс. Приходится

очень много пропускать: тем, кто уже слетал в космос, из-за

«представительства», а тем, кто готовится к ближайшим полетам, естественно, из-за самой этой, занимающей бездну времени и сил подготовки. Лучше всего, добавил не без зависти Быковский, ребятам, которые в подготовку к конкретному

полету еще не вписались, в этом смысле у них все впереди. Вот и учатся пока

спокойно в академии. Многие уже на втором курсе.

Услышав это, я не смог ее подумать о том, как охотно любой из «спокойно

учащихся на втором курсе»

333

будущих космонавтов поменялся бы местом с первокурсником Быковским. Но он

говорил совершенно искренне. Наверное, это заложено в психологии

нормального, активного, деятельного человека: видеть прежде всего не то, что

удалось, а то, что по тем или иным причинам не получается.

Наш сильно академический разговор прервал подошедший дублер Валерия

— Борис Волынов. Он пошутил, рассказал что-то забавное.. Кажется, они

дружат. Дружба, невзирая на близкие отблески космической славы. Это, в общем-то, достаточно частное обстоятельство (ну, подумаешь, важное дело: дружат

между собой два товарища по работе или не дружат!) как-то отметилось в моем

сознании, наверное, по контрасту с услышанной незадолго до того историей о

том, как один известный, более того — знаменитый человек не захотел сказать

доброе слово о вышедшей хорошей книге только потому, что его не менее

знаменитый коллега написал к ней предисловие. Еще один вариант испытания

славой — испытание славой товарища.

Вслед за Вольтовым в садик, где мы сидели, тогда еще довольно чахлый

(сейчас он хорошо разросся), явился новый посетитель — девочка лет

двенадцати. Вопрос: «Ты как сюда просочилась?» — она дипломатично

пропустила мимо ушей, но на следующий вопрос: «Что тебе тут нужно?» —

ответила вполне четко: «Дядю Гагарина или дядю 'Гитова. Надписать книжку».

Ей сказали (как оно и было на самом деле), что Гагарин отдыхает после обеда, а

Титов ушел на реку, и в порядке компенсации предложили:

— Хочешь, тебе вот этот дядя надпишет? — показав на Валеру Быковского, сидящего в одних, как говорят на флоте, далеко не первого срока синих

тренировочных брюках на ступеньках крыльца.

Но предложенный вариант охотница за автографами решительно отвергла: ей

был нужен не всякий дядя, а космонавт; если не Гагарин или Титов, то, пожалуйста, Николаев или Попович. А собирать подписи каждого встречного —

книжек не напасешься. Так и осталась она без автографа Валерия Быковского с

датой 13 июля 1963 года — автографа, который назавтра стад бы уникальным.

Мораль: коллекционер должен помимо всех прочих качеств обладать также и

предусмотрительностью.

Вечером, когда жара немного спала (в летние ме-

334

сяцы старожилы космодрома комментируют это так: «Похолодало. Всего