Избранное в двух томах. Том II

Но что это? Вахтенный прислушался: кажется, пушечные выстрелы? Вот еще, еще и еще. Да, совсем явственно различимо: стреляют пушки.

— Слышишь? — окликает он вахтенного на стоящем рядом бронекатере.

— Слышу, — встревоженно отзывается тот. — Не пойму… Ведь бой далеко впереди, наши наступают, а громыхает все ближе…

— Может быть, немцы прорвались?

— Кто его знает…

— Пойду командира разбужу.

— И я.

Вахтенный спускается по крутому трапу в темный кубрик «Нотунга», где на одной из коек, свесив не умещающиеся на ней длинные ноги, спит Калганов, и осторожно трясет его за плечо:

— Товарищ старший лейтенант…

И вот Калганов, накинув на плечи шинель, уже стоит рядом с вахтенным на палубе, прислушивается. А голоса пушек звучат с каждой минутой отчетливее. Теперь можно ясно различить: бой идет несколькими километрами севернее, видимо, на том же берегу, у которого сейчас стоят корабли. Вот в той стороне, откуда слышны выстрелы, нижний край черного ночного неба на секунду озарило тусклым багряным светом. Ракета или отблеск артиллерийского огня? Неужели противник и в самом деле прорвался к Дунаю? Надо выяснять обстановку. Отдохнули!

Через несколько минут полуглиссер, взбив ночную тишину рокотаньем мотора, отвалил от берега и полным ходом пошел вверх по течению. На нем находились Калганов, Морозов и несколько матросов.

Чем дальше шел полуглиссер, тем отчетливее слышался впереди гул боя. Слева, под расплывчатой в темноте неровной линией берега, в обложенном тучами ночном небе все яснее различались белые, малиновые и зеленоватые вспышки ракет, огненные линии пулевых и снарядных трасс. По всем этим огням и по звукам стрельбы можно было понять, что совсем близко от реки идет очень жаркий бой.

Вдруг курс пересекло несколько тусклых летучих огней — трассы протянулись через реку. Значит, противник уже на самом берегу?

Калганов вытащил карту. Пригнувшись от ветра, на быстром ходу бьющего в лицо, и пряча свет фонарика, чтобы не заметили с берега, Калганов посветил на карту. В нескольких километрах впереди, слева по ходу, село Михайловац. Это село, как и весь берег Дуная возле него, уже пройдено нашими наступающими частями. Но отсветы боя чуть ли не в самом Михайловаце. Идти по фарватеру напрямик в Михайловац? Но, может быть, там уже противник? Надо обойти…

Калганов приказал рулевому взять правее, к противоположному берегу.

Еще несколько минут хода, и впереди все плотнее в темноте ночи стала вырисовываться узкая черная полоса суши. Но Калганов не приказывал рулевому взять левее. Он знал, что подошли к большому, тянущемуся на несколько километров вдоль Дуная острову Ма́ре. Между островом и берегом узкая протока. По ней можно пройти, укрываясь за островом.

Слегка сбавив ход, полуглиссер вошел в протоку.

Калганов рассчитывал пройти по протоке между островом и берегом выше Михайловаца, установить, вышел ли противник к берегу около села, и затем, повернув вниз по течению, пройти к самому Михайловацу, связаться с обороняющими его частями и окончательно уточнить обстановку.

Полуглиссер долго шел темной, извилистой, узкой протокой, узкой настолько, что с обеих сторон было слышно, как шипит разгоняемая им волна, скользя по кромкам поросших лозой низких берегов.

Но вот прямо по носу стало чуть светлее — протока кончалась.

— Внимание! — вдруг воскликнул Калганов.

Слева, в конце острова, вплотную возле его кустистого берега, виднелся едва различимый на фоне ночного неба силуэт военного корабля. Можно было разглядеть командирскую рубку, короткое орудие на носовой палубе, крутой борт. Опытным глазом Калганов сразу же определил: бронекатер. Чей? Конечно, чужой. Ни один из своих сюда не проходил.

Времени для размышлений не было. На бронекатере, безусловно, уже услышали идущий полуглиссер. Одного снаряда катерного орудия достаточно, чтобы разнести эту скорлупу вдребезги…

Калганов мгновенно принял решение:

— Автоматы к бою! Полный вперед!

Повинуясь команде, рулевой увеличил обороты. Полуглиссер рванулся к бронекатеру.

— А ну, дай очередь по верху, для острастки! — приказал старший лейтенант матросу с ручным пулеметом. Тот не замедлил исполнить приказ.

Видно было, как по палубе бронекатера метнулось несколько темных фигур. К орудию?

Полуглиссер подлетел к корме корабля.

— На абордаж! — крикнул Калганов и легко перепрыгнул на корму бронекатера. Следом вскочили на его палубу Морозов и два матроса.

Но разведчики не встретили сопротивления. От командирской рубки отошел человек с поднятыми руками, послышалось торопливое:

— Рус, рус! Нет разбой[1], нет война!

— Опусти руки! — жестом показал старший лейтенант, поняв, что перед ним не немец, а румын.

Этот румын представился Калганову: лейтенант, командир бронекатера.