Избранные письма. Том 2

393. О. С. Бокшанской[623]

10 февраля 1924 г.

15 февраля 1924 г.

Воскресенье, 10‑го

Вот! Неделя прошла!

За эту неделю были заседания комиссии при Наркомпросе для «материально-художественного» ознакомления с МХАТ и его студиями. Правда, комиссия была под моим председательством, и Луначарский прислал мне почти трогательное письмо, что хочет этим помочь мне в осуществлении моих планов. Но факт тот, что в комиссию введены представители и Наркомпроса, и Главнауки, и Управления академическими театрами и понадобились подробные доклады студий. И 4‑я, а в особенности 2‑я очень волновались, делая свои доклады. Словом, вопрос будущего МХАТ требуют решать немедленно. Уже на предстоящей неделе хотят создать конституцию МХАТ. Опять-таки непрерывно уверяют, что ничего не будет сделано, ни одного пункта не внесено против моего желания, но решать требуют немедленно.

Все это из-за Нового театра, вокруг которого разыгралась страстная борьба. Сначала победила Малиновская. Вдруг {296}

стало известно, что Большой театр взят в ЦИК (то есть из Наркомпроса в высшее государственное учреждение)… «Со всеми угодьями, домами и т. д.». Под этой фразой проскочил и Новый театр. Луначарский смутился и прислал мне смущенное письмо (я все время говорю, что мы только даром тратим время, что Малиновская не расстанется с театром Новым, а Луначарский говорит: нет, мы у нее его вырвем). Когда Большой театр перешел в ЦИК, Елена Константиновна успокоилась и назначила собрание всех академ. театров, чтоб, заявив об отставке, проститься как следует… оставаясь директором Большого (и Нового) театра, а отставка от Управления академическими театрами. Она была победительницей… Но уже на другой день Коллегия Наркомпроса единогласно опротестовала переход Нового театра. Протест пошел в Совнарком, а там уже опротестовали и вовсе переход Большого театра в ЦИК. Так что, когда мы собрались на собрание к Малиновской, она уже снова рыдала…

Итак:

Мне нужно: или безоговорочное согласие К. С. и пайщиков на выработанный мною план (то есть тот, который я выработаю),

или все будет предоставлено случаям: постановлению Наркомпроса или властей, или — если нас никто не тронет, — будем решать будущее в сентябре (!!!) или я решу здесь за себя одного, предоставляя остальным товарищам самим разбираться.

По всей вероятности, согласия вашего и не потребуется: тут заставят меня теперь же принять решение. Но лучше, если это будет сделано мною с вашего согласия. В конце концов, это меня только и обязывает и связывает. Но на год еще я свяжусь, если план будет этого заслуживать.

1‑я Студия, получая Новый театр (который, впрочем, будет сдаваться МХАТ, то есть пока мне), была бы более склонна быть совершенно самостоятельной (2‑й Художественный театр?). В особенности Чехов. У него есть своя художественно-этическая линия, и он боится вливаться в другие элементы. Но Чехов не встречает полнейшего сочувствия. Как он сам говорит, около одной трети студии относится к нему {297}

«скорее отрицательно». И если бы 1‑я группа (старики) вдруг стала складываться снова в прежний театр, то, пожалуй, в 1‑й Студии началось бы некоторое расхождение и кое-кто потянулся бы к нам.

2‑я Студия находится в таком положении, что власти удивляются моей защите ее. Я думаю, что я сумею реформировать ее, сохранив ядро.

3‑я хоть и провалилась с «Женитьбой», но как студия еще держится.

4‑й будет предоставлено существовать, как она хочет. Ей даже симпатизируют…

Музыкальную любят, находя, что «новое» должно быть с нею. И даже 1‑й Студии говорилось, что если она захочет окопаться от музыки, то ей угрожает быстрое однообразие.

Впрочем, Судаков в заседании комиссии сказал очень решительно:

Вот вы все (то есть власти) так любите Музыкальную студию, а в сущности она не что иное, как Владимир Иванович, от начала до конца. И отнимите у нее Вл. Ив‑ча — от нее ничего не останется.

Пока я думаю, что он почти прав.

(Я предлагал Малиновской план сделать из Нового театра молодой оперный, вобрав в него лучшее, и по репертуару и по исполнителям и хорам, из моей студии, из студии Константина Сергеевича и из того молодого, что есть в Большом театре. Но она не принимает, так как, очевидно, у нее есть свои задачи, от меня скрытые. Притом же я не очень настаивал, во-первых, из боязни, что я с Конст. Серг. снова столкнемся и на этом новом деле. А во-вторых, тогда, значит, 1‑я Студия въезжает в наш театр, чтоб слиться со стариками, а она этого не хочет.)

На всякий случай я пишу еще, что под «безоговорочностью» понимаю, что не все находящиеся сейчас в Америке могут оказаться нужными в Москве. Я бы сказал так, что в Новом Художественном театре совершенно недопустимы артисты (или служащие), достаточно зарекомендовавшие свою недисциплинированность, неэтичность, совершавшие достаточно определенные проступки.