Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Хорошо. Осточертело сидеть сложа руки, — глаза Гали в мерцающем лунном свете блеснули, зрачки её на мгновение засветились и погасли. — Пусть все знают, какие бывают немцы… Пусть знают, что гестапо не всесильно…

Она немного помолчала и сказала тихо:

— Теперь в твоём рассказе всё на месте. Теперь я тебе верю.

— А раньше?

Галя не ответила. Белое облачко Нининого платья совсем исчезло в объятиях тёмной тени Эмиля, потом снова появилось. Роман вздохнул.

— Что ты?

— Завидки берут.

— Да, она счастлива.

Галя проговорила эти слова совсем тихо, чуть слышно. Наверное, никому не безразлично, когда рядом, почти задевая тебя, проходит чужое счастье.

— Ну вот, — кивнув головой, словно желая стряхнуть капли росы с мокрых волос, сказала девушка. — До завтрашнего вечера ты будешь здесь. Переночуешь на сеновале. Фламбо тебя признаёт, шума не подымет. Тебе нужно набраться сил. Лежи, отдыхай, ешь и спи. Завтра ночью Эмиль приедет на велосипеде. Перед рассветом он поведёт поезд на Брест. Через границу переедешь в форме кочегара. Отсюда до границы рукой подать, проверка не очень строгая: в четыре утра тащиться по вагонам противно даже гестаповцам. Всех пленных почему-то влечёт Париж. Считают, большой город, там легче спрятаться. Не вздумай туда пробираться. Не зная языка, ты погибнешь сразу, заблудишься, попадёшь как кур во щи! Опытные кадры гестапо именно там. На юго-западе от Парижа огромные рабочие районы. Запомни название города — Клермон-Ферран. Вокруг него сплошные шахтёрские районы «маки». Там твоё место.

— Ты говоришь, будто уже побывала там.

— Нет, я там никогда не бывала.

— У тебя нет никакого адреса?

— Конечно, нет. От кого я тут, на ферме, узнаю адрес?

— Не знаю. Мне показалось, что я не первый…

— Это для тебя не имеет значения.

Светлое облачко выросло, приблизилось и стало Ниной.

— Эмиль уже должен уходить, — сказала девушка. — Вы обо всём договорились?

— Да, мы всё выяснили, — ответила Галя.

— До свидания, — сказал Эмиль, снова крепко пожимая руку Шамраю. — До скорого свидания.

Теперь и тени тревоги не осталось на его лице.

— До свидания, — ответил Шамрай.

Эмиль поклонился и исчез.

По железной лестнице они втроём забрались на сеновал.

— Вот тут будешь жить, — сказала Нина. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил Шамрай и снова удивился, так давно он не слышал и не произносил этих привычных слов.

Девушки ушли. Ещё мгновение слышалось тихое цоканье каблуков по каменным плитам двора, потом стукнула дверь, и воцарилась полная тишина.

Шамрай снял и аккуратно сложил пиджак, зарылся в тугое прошлогоднее сено. Сквозь узорчатое окошечко, прорезанное в дощатой сосновой стене, светила луна, и все предметы вокруг казались увеличенными и таинственными.

Поднял голову, взглянул — всё подворье полно лунного света, звонкого и холодного. Он и завтра будет светить так же, как светил над садами Вавилона, и так же именно будет светить, когда последний взрыв напомнит о конце войны. Где тогда будешь ты, Роман Шамрай?

Смешно, конечно, спрашивать об этом, но всё же очень интересно было бы знать. Всем хотелось бы, не только тебе. Гитлер, может, тоже хотел бы это услышать…

Шамрай усмехнулся. Глупость какая-то лезет в голову. Подумал о Гале — она, должно быть, уже спит на своей узенькой постельке. Странная девушка. Говорит так, будто знает что-то своё, только ей известное. Смешно, что она может знать?..

Вскоре он заснул, и что удивительно, ничего не снилось ему этой прохладной апрельской ночью. Пожалуй, впервые за всё время плена кошмары не терзали его измученную душу.

Разбудил его лай собаки. Фламбо бегал, лая, по двору просто так, без всякой причины, радуясь тому, что он живой, молодой и сильный. Потом во двор вышла седая женщина с нервным, недобрым лицом, её бледные губы были недовольно сжаты. Одетая в чёрное, она казалась вороной на белых каменных плитах подворья.

Нина и Галя, вскоре появившись из своего подвала, даже не взглянули в сторону сеновала. Хозяйка долго и громко выговаривала им, но за что именно, Шамрай не понял. Девушки молча, потупив головы, выслушали сердитые нотации и также молча вышли за ворота.

День тащился изнурительно медленно, и Шамраю порою казалось, что время остановилось и что нет и не будет ему ни конца ни края. После полудня приехал хозяин. Сильный, хорошо ухоженный конь танцевал на каменных плитах. Подковы так и цокали. Хозяин, грузный бельгиец, с большими руками кузнеца и хитрым узким мышиным лицом, поставив лошадь в стойло, прошёл в дом. Потом просигналила машина, и во двор вошёл пожилой, высокий и неестественно худой, отчего казался плоским, офицер в форме эсэсовца. Хозяин опрометью выбежал ему навстречу, на ходу надевая пиджак, юркнул в машину. Мотор взревел, машина рванулась с места, и вскоре всё стихло. Куда они поехали?

Вернулся хозяин под вечер, злой как бешеная собака. Фламбо опрометью, с ликующим лаем бросился ему навстречу. А хозяин ударил его ногой, как футбольный мяч. Пёс жалобно заскулил, на брюхе уполз в свою будку.