Избранные произведения в одном томе

Дыхание участилось, мышцы будто окаменели от напряжения. От желтого пламени по стене заплясали блики. Ударив по задней двери ногой, я убедилась, что за ней никто не прячется. Дверь открылась, стукнувшись о стену, и я вбежала в помещение за ней.

— Брайан!

Миновав холл, я заскочила на кухню и включила свет. Никого. И никакого пламени. Огонь горел снаружи, на заднем дворе. Схватив огнетушитель, я подбежала к сдвижной стеклянной двери, выходившей во внутренний дворик, и принялась ковыряться с замком. Пламя разгоралось все ярче. Черт, как же открывается замок? Сквозь занавески я видела, как на изгороди мелькают отражения оранжевых языков. До слуха явственно донесся треск. Дверь, дверь!

Дернув сильнее, я сдвинула раму и выбежала во дворик, держа огнетушитель перед собой. Дым и жар заставили отпрянуть назад. А еще — вонь от горевшего мусора, пластика и старой обуви. В самом углу внутреннего дворика стоял мусорный бак. Над баком металось пламя, и в темноту валил густой дым. Выбрасывая длинные языки, пожар разгорался, пыхая огнем. Огонь разрастался, меняя цвет от желтого к ярко-красному. Из мусорного бака торчали две ветви, поднимавшиеся выше его краев. Огонь лизал эти ветви, теперь уже напоминая лесной пожар. Я направила в середину бака струю огнетушителя, и порошок выстрелил холодным белым облаком.

Пламя тут же упало вниз, набегая теряющими свою силу волнами. Вонь усилилась: из бака несло тлеющей кожей и отвратительным запахом горелого мяса. Сдерживая дыхание, я попыталась заглянуть внутрь. Убив огонь и дым, порошок из огнетушителя открыл то, что служило пищей для пламени. Сознание сделало сальто назад, сказав: «Ап, подружка, это не то, что ты видишь, ни одного шанса, что ты видишь именно это».

То, что я приняла за ветви, было торчавшими из глубины мусорного бака ковбойскими сапогами. Почерневшие от жара, они еще тлели и были надеты на чьи-то ноги. Теперь я знала: запах шел оттого, кого зажарили прямо в джинсах «Ливайс».

Бросив огнетушитель, я попятилась, закрывая руками рот, поняв, что если сейчас не побегу, то моя кожа и мышцы немедленно слезут ужасными струпьями. Ввалившись в дом, я чуть не вынесла входную дверь, зацепив стоявшую на крыльце женщину.

Она закричала:

— Полиция!

Но я не могла остановиться и бежала до самых кустов, где упала. Там меня тошнило, пока я едва не задохнулась.

Казалось, прошла вечность до того момента, как тело вынесли на носилках в черном пластиковом мешке. Полиция давно выключила мигалки. Перестали бурчать и насосы пожарной машины. Пожарные сворачивали шланги, размотанные от машины через весь дом до внутреннего дворика. Даже соседи и те потянулись назад, к своим жилищам. Осталась лишь небольшая группа самых любопытных. Стоя в пижамах по краям ярко освещенной площадки, они глазели, тыкали пальцами и сплетничали.

Завернувшись в одеяло, я опять сидела на заднем сиденье полицейской машины. Было холодно и очень одиноко. Брайан и Люк не вернулись домой.

К машине подошла женщина, офицер полиции. Та самая, которую я чуть не сбила дверью, из отделения полиции Чайна-Лейк. На ее форме я прочитала имя: Лора Йелтоу. С пей вместе явился детектив Маккрекен.

— Мисс Делани, вы знали погибшего? — спросила Йелтоу.

Внутри словно что-то открылось; меня бросило в холод.

— Нет, я не посмотрела на его лицо.

Слишком вымотанная, я не могла высказать вслух предположение, что пострадавший, возможно, мой брат.

Направляясь к стоявшей у бордюра машине, парамедики прокатили мимо тележку с трупом, завернутым в черную пленку. Я их остановила:

— Погодите. Мне нужно увидеть, кто это. — Выбравшись из патрульной машины, я неуверенно остановилась. — Как он… Я хотела спросить, насколько пламя…

— Лицо можно опознать, — ответил Маккрекен. — Оно не обгорело.

Кивнув, я повернулась к медикам.

— Откройте мешок, — распорядился детектив.

Раздался звук расстегиваемой молнии. Носовые пазухи заполнила вонь, ночь вдруг сделалась ясной и звонкой. В ушах зашумело. Сначала я увидела лицо, а затем очнулась, сидя на тротуаре, с ногами, нелепо выставленными вперед. Мои плечи поддерживала рука Йелтоу, на ее обеспокоенное лицо падал свет желтых уличных фонарей.

Голос женщины-полицейской пробился сквозь шум в голове, забивавший слух:

— Вы опознали погибшего?

Наверное, я кивнула, точно не знаю.

— Это Питер Вайоминг.

В час ночи, сидя в комнате для допросов с чашкой холодного кофе, я продолжала отвечать на вопросы детектива Маккрекена.

Я сообщила детективу, что покинула дом Брайана около семи. Брат был дома, но собирался сводить ребенка на фильм, начинавшийся в семь тридцать. Я не знала, посмотрели они фильм или нет. Сама я вышла из «Лобо» примерно в десять тридцать, посмотрев совсем другое шоу — «живой» репортаж о животных.

— Находиться в «Лобо» в десять тридцать — не значит иметь алиби, — пожал плечами Маккрекен.