Избранные произведения в одном томе

И мистер Сантандер, и мисс Амонтильядо волновались перед первым представлением, и в гримерках заключали пари насчет того, как она исполнит свой танец, во время которого высоко задирает ноги. Вы помните, миссис Соломон, как развивалось действие в той пьесе и как, к всеобщему удивлению, юная девушка из высшего света внезапно заткнула своим танцем за пояс всех профессиональных танцоров. Когда мисс Амонтильядо оделась к первому акту в свой костюм пастушки, я ей говорю: «Прошу вас, мисс, будьте осторожны».

И мистер Сантандер добавляет: «Слушайся ее».

«О, со мной все в порядке, — отвечает она. — Смотри, Чмок».

Тут она подпрыгивает и садится на шпагат, да так внезапно, что у меня чуть сердце не выпрыгнуло, а потом опять вскакивает на свои каблучищи — никто и глазом моргнуть не успел!

В этот момент я слышу, как по коридору бежит мальчик-посыльный и кричит: «Мисс Амонтильядо! Мисс Амонтильядо!»

«Я тут», — отвечает она, и, когда мальчишка вбегает в комнату, наша прима прикладывает руки к голове и кланяется так низко, что ее волосы едва не касаются пола. И — представьте себе! — когда она сгибается пополам, я слышу ужасный треск — ее бриджи лопаются по шву и расходятся так, что в прореху можно просунуть швабру.

«Ну что, мисс, добились своего?» — говорю я, а она одновременно и смеется, и плачет, потому что для нее это не шутка — вот так поставить под угрозу свою главную сцену на первом же представлении. Мистер Сантандер рвет на себе волосы, которых и так немного осталось, и ужасно ругает ее, угрожая разорвать с ней контракт, потому что он не был джентльменом, это уж точно. И все это время мальчик-посыльный орет: «Мисс Амонтильядо, на сцене будет пауза!», а сам хохочет до слез, нахальный маленький павиан!

Я понимала, что нужно что-то сделать, и очень быстро, поэтому схватила большую иглу для шитья парусины, которой мы сшивали брезент, и тесьму для лестничных ступенек и починки балетных тапочек. Это ведь дело серьезное — порвать бриджи на такой полной девочке, когда те сидят на ней так плотно. Я попыталась схватить обе стороны прорехи и свести вместе, но — видит Бог! — она была такой широкой, что я не смогла этого сделать. Костюмерша была со мной, она пыталась помочь, но ничего не вышло. Потом мистер Сантандер подошел и тоже попытался, но без толку. Тогда я схватила за волосы мальчишку-посыльного и заставила его тоже тянуть края прорехи, ведь он мотоциклист, и у него крепкие пальцы. Потом пришел на помощь газовщик с двумя парами клещей, но что бы мы ни делали, нам не удавалось соединить края прорехи.

Мы пришли в отчаяние, а время шло; до нас доносилось улюлюканье зала, возмущенного задержкой, а помощник режиссера бегал взад и вперед, сыпал проклятиями и кричал: «Что, черт возьми, происходит? Где эта проклятая девица? Почему она медлит?»

В этот самый момент на меня снизошло вздохновение. Это было

вздохновение, и больше ничего, ведь на карту был поставлен успех бедной девушки и, в чуть меньшей степени, ее положение.

«Дорогая, — сказала я, — ложитесь на диван лицом вниз, положите грудь на подушки, а ноги вытяните так, чтобы каблуки болтались в воздухе».

Она мгновенно поняла, что я задумала, и плюхнулась на диван, а мальчик-посыльный подсунул диванный валик ей под ноги. Боже, она так сильно прогнулась, что я услышала, как с треском лопнула тесьма того безобразного пояса, который был на ней надет.

Но, дамы и господа, мы спасли положение — эта поза оказалась удачной. Два края прорехи прижались друг к другу так тесно, как близнецы в поцелуе, и вы не успели бы ахнуть, как я уже схватила иголку и сшила их прочными стежками. Я так спешила, что некоторые стежки прихватили кожу вместе с атласом, но мисс Амонтильядо была мужественной девочкой, и она взвыла, но не шевельнулась. Не было времени перерезать дратву, и как только я сделала последний стежок, она вскочила — при этом стежки распороли ее кожу — и выскочила на сцену с болтающейся сзади иголкой. Учтите, кровь в ней бурлила, и она вылетела на сцену как ни в чем не бывало.

Надо было слышать, каким ревом встретили ее парни в зале!

Впрочем, это не имеет ничего общего с тем, что я собиралась вам рассказать о том мертвом младенце…

— …О, к черту мертвого младенца! — воскликнул второй комик. — Засуньте его в бутылку и держите на полке, пока она не понадобится. После такого примера истинного, живого мужества, о котором вы нам только что поведали, мы не желаем слушать о мертвецах!

— Следующий! — воспользовавшись паузой, провозгласил ведущий.