Избранные тьмой

Маргарет послушно размотала бинт. Лютер привстал, чтобы она смогла обернуть повязку вокруг его торса. Двигаясь возле призрака, она ощущала его теплое дыхание то на своих волосах, то на шее. Лютер не стеснялся, его прикосновения делались все смелее. Маргарет завязала бинт. Лечение окончилось, но мужчина не позволил принцессе встать. Он продолжил играть с ней, добавив к своим уверенным касаниям бережные поцелуи. Мысли сбивались. Девушка понимала, что должна что-то сказать или сделать, но дыхание срывалось, ее хватило лишь на совсем глупый вопрос:

– Что ты делаешь?

– Ты ведь уже побывала замужем, значит, прекрасно знаешь, что я делаю, – улыбнулся Лютер. – Или мне остановиться?

Вместо ответа Маргарет потянулась к его губам. Призрак не дал поцелую закончиться слишком быстро: дотронулся языком до уголка рта, пробрался внутрь, принцессе оставалось лишь податливо раскрыть губы. Охваченная любовным томлением, она не заметила, как Лютер посадил ее к себе на колени. Пропустила, когда он задрал ей платье. Не сопротивлялась, когда призрак перехватил ее запястья и повалил на спину, нависая сверху. Маргарет закрыла глаза, чтобы живее прочувствовать все грани запретной любви. Реальность оказалась лучше фантазий, которые девушка лелеяла со дня встречи с Лютером.

Стеснение испарилось, и теперь принцесса наслаждалась поцелуями, отдаваясь им без остатка. Лютер касался ее губ, скул, шеи, ключиц, груди, где сбился вбок лиф платья. Он не обходил вниманием ни единый участок тела девушки, будто хотел заполучить ее целиком. Сквозь дурман любви Маргарет услышала:

– Ты ведь знала, чем все закончится, когда приглашала меня в комнату?

Она прикусила губу, улыбаясь своим смелым мыслям:

– Вообще-то я надеялась, что этим все только начнется.

Пал занавес стыда. Маргарет больше не чувствовала, что делает что-то непозволительное, неправильное, предосудительное. Нет. Прикосновения и поцелуи Лютера казались самым правильным, что она испытывала за последнее время.

Она притянула его за шею, прильнув губами к губам. Пробежалась пальцами по торсу – аккуратно, чтобы не задеть ссадины, спрятанные под бинтами. Лютер был почти раздет, и ощущение его тела, прижимающегося к ней, наполняло нутро жаром, как выпитый бокал вина. Несмотря на задранное до бедер платье и оголенную грудь, девушка не чувствовала прохлады. Щетина Лютера слегка царапала кожу, но это ощущение добавляло остроты, а не раздражения. Лютер коснулся губами ее груди и провел языком по соскам, заставляя принцессу дрожать, словно под внезапным порывом ветра. Выгибаясь навстречу его губам, Маргарет прикрывала глаза, чтобы ярче ощутить прикосновения к внутренней стороне бедра и к лону, ставшему влажным, как воздух после дождя.

Ей хотелось и самой исследовать тело любовника. Она провела пальцами над тканью штанов, ощущая, как напрягаются мышцы на его подтянутом животе. Поймав поцелуй Лютера, Маргарет дотронулась до его выпирающего члена – бережно и осторожно, будто пробуя воду перед купанием. Принцесса привыкла к тому, что муж делал все сам. Она безучастно лежала, пока Харео был сверху. Но с Лютером девушка жаждала иного, и тот, уловив настроение возлюбленной, сам развязал шнурок на штанах, запуская ее руку под ткань. Маргарет обхватила член и замерла в нерешительности, поглаживая пальцами выпирающие вены. Лютер усмехнулся ее неопытности:

– Ты точно была замужем?

– Недолго, – пробормотала принцесса.

Он оставил словесные уколы и просто показал, как двигать рукой, чтобы ему было приятно. Пока Маргарет послушно следовала его указаниям, Лютер до конца снял с нее смятое платье. Ненадолго лишив принцессу своего тепла, он привстал, чтобы раздеться самому. Маргарет с придыханием посмотрела на его обнаженное подтянутое тело: широкие плечи с выделяющимися мускулами, загорелая кожа, россыпь шрамов и ссадин. Истинный бывший повстанец. Ощущение запретной любви лишь раззадорило девушку, и она самодовольно отметила, что и Лютер жадно рассматривает ее в ответ. Его взгляд горел голодом и опасностью, как у дикого зверя.