Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Он с самого начала кладет в сито только те имеющие меновую ценность вещи, которые обладают тем свойством, которое он в конце концов желает видеть «общим», а все другие оставляет вне сита. Он поступает, как человек, который сильно желает, чтобы из урны вышел белый шар, и предусмотрительно содействует этому результату тем, что кладет в урну только белые шары. В самом деле, он с самого начала ограничивает охват своего исследования субстанции меновой ценности «товарами», причем он не дает точного определения этого термина. Во всяком случае, он понимает его у ́же, чем «благо», и сводит его к продуктам труда, в противоположность дарам природы. А ведь ясно, как на ладони, что раз обмен действительно обозначает уравнение, которое предполагает существование «общего одинаковой величины», то необходимо, чтобы это общее могло быть отыскиваемо и находимо во всех видах благ, которые поступают в обмен, не только в продуктах, но и в дарах природы, как, например, в земле, дереве, силах воды, пластах каменного угля, каменоломнях, залежах нефти, минеральных водах, золотых рудниках и т. п.⁷¹⁰. То обстоятельство, что блага, имеющие ценность, но не являющиеся продуктом труда, при отыскании общего свойства, служащего основой меновой ценности, исключаются, является, при таких условиях, методическим смертным грехом. Это ничем не отличается от того, как если бы физик, желая отыскать причину общего всем телам свойства, например, тяжести, на основании процеживания сквозь сито одной группы тел, например, тел прозрачных, производил смотр всем свойствам прозрачных тел, о всех других свойствах утверждал, что они не могут быть причиной тяжести, и на основании этого делал заключение, что прозрачность должна быть причиной тяжести.

Исключения даров природы (которое, наверно, не пришло бы в голову отцу взгляда об уравнении в обмене — Аристотелю) нельзя оправдать, тем более что некоторые дары природы, как, например, почва, принадлежат к наиболее важным имущественным и меновым объектам и что никак уже нельзя утверждать, будто бы меновые ценности даров природы всегда устанавливаются случайно и произвольно. С одной стороны, случайные цены встречаются и у продуктов, создаваемых трудом, а с другой — цены даров природы часто указывают на очевидную связь с прочными основаниями или определяющими причинами. Так, например, не подлежит сомнению, что покупная цена земельных участков представляет собою капитализированную ренту, зависящую от существующей в данной стране процентной ставки, что так же несомненно, как несомненно и то, что дерево (несрубленное) или находящийся в земле уголь различного качества или находящийся в различных местах при неравных условиях добывания приобретают различные цены не благодаря одной только случайности и т. п.

Маркс

остерегается также дать ясный отчет о том, что он с самого начала исключил часть благ, имеющих ценность, из области исследования и в силу каких причин он это сделал. Он и здесь умеет, как и во многих других местах, обойти со своей увертливой диалектической ловкостью уязвимые места своего рассуждения. Прежде всего он не обращает внимания читателей на то что его понятие «товара» уже, чем понятие имеющего меновую ценность блага вообще. Он очень ловко готовит естественный исходный пункт для позднейшего ограничения области исследования одними только товарами в виде поставленной в самом начале книги и на первый взгляд совершенно невинной общей фразы: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как огромное скопление товаров»⁷¹¹. Этот тезис совершенно неверен, если слово товар понимать в том смысле, который ему придает Маркс

впоследствии, а именно в смысле продукта труда, так как дары природы, включая сюда и почву, составляют весьма значительную и важную составную часть народного богатства. Но простодушный читатель незаметно проходит мимо этой неточности; он ведь не знает, что впоследствии Маркс придаст слову «товар» гораздо более узкий смысл.

Он не объясняет этого и в дальнейшем. Напротив, в первых строках первой главы речь идет попеременно о «вещи», о «потребительной ценности», «благе» и «товаре», причем между первыми и последним не проводится никакого резкого различия. «Полезность вещи, — говорится на странице 10-й⁷¹³

, — делает ее потребительной ценностью». «Товарное тело... есть потребительная ценность или благо».

На странице 11-й мы читаем: «Меновая ценность прежде всего представляется в виде количественного отношения... в котором потребительные ценности одного рода обмениваются на потребительные ценности другого рода»⁷¹³. Заметим, что здесь объектом явления