Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

В чем же вообще заключается задача «закона ценности»? Она заключается как раз в объяснении наблюдаемого в действительности менового отношения благ. Мы желаем знать, почему в обмене, например, один сюртук стоит как раз столько же, сколько 20 аршин полотна, почему 10 фунтов чаю стоят столько же, сколько полтонны железа и т. д. Так определил также задачу закона ценности и Маркс. О меновом отношении может, очевидно, быть речь только при обмене различных товаров

друг на друга. Если же рассматривать все товары в совокупности и сложить их цены, то неизбежно и преднамеренно приходится абстрагироваться от заключающегося в этой совокупности отношения. Относительные внутренние различия цен компенсируются в совокупности. Насколько, например, чай ценится дороже железа, настолько железо стоит дешевле чая и vice versa. Во всяком случае, это не ответ на наш вопрос, если мы спрашиваем, каково меновое отношение благ в народном хозяйстве, а нам в ответ приводят сумму цен, которой они достигают все вместе, — совершенно так же, как если бы на наш вопрос, на сколько минут или секунд победитель на скачках обогнал конкурентов, нам ответили: все конкуренты в совокупности затратили 25 минут 13 секунд!

Дело представляется теперь так. На вопрос о проблеме ценности марксисты сначала отвечают своим законом ценности, согласно которому блага обмениваются в соответствии с овеществленным в них рабочим временем; затем они берут — явно или скрыто — этот ответ обратно по отношению к области обмена отдельных товаров, т. е. как раз к той области, для которой этот вопрос вообще имеет смысл, и сохраняют его в полной чистоте только для всего национального продукта как такового, т. е. для той области, для которой этот вопрос совершенно не может быть поставлен как бессодержательный. Таким образом, как ответ на действительный вопрос о проблеме ценности «закон ценности», как я уже заметил, опровергается фактами; а в том единственном применении, в котором он не опровергается, он совершенно не представляет собою ответа на действительно требующий разрешения вопрос; в лучшем случае он мог бы служить ответом на какой-либо иной вопрос.

Однако он не служит также ответом и на другой вопрос — это совсем не ответ, а просто тавтология. В самом деле, если, как это знает всякий экономист, проникнуть взором сквозь внешнюю оболочку денежного обращения, то товары в конце концов обмениваются на товары. Всякий товар, поступающий в обмен, является одновременно и товаром и ценой товара, получаемого в обмен. Сумма товаров, таким образом, идентична сумме уплачиваемых за них цен. Другими словами, цена всего национального продукта не представляет собою ничего иного, как сам национальный продукт. При таких условиях, конечно, совершенно верно, что сумма цен, уплачиваемая за весь национальный продукт как таковой, вполне совпадает с кристаллизованной в нем суммой ценностей или труда. Однако это тавтологическое выражение не представляет собою никакого прогресса действительного знания и в особенности не может служить пробным камнем верности предполагаемого закона, согласно которому блага обмениваются овеществленным в них трудом. Действительно, при помощи этого приема можно было бы так же удачно — или, вернее, так же неудачно — доказать и любой другой «закон», как, например, «закон», что блага обмениваются согласно их весу! В самом деле, если один фунт золота, как «отдельный товар», обменивается не на один фунт железа, а на 40 000 фунтов, то все же

сумма цен, уплачиваемая за фунт золота и 40 000 фунтов железа в совокупности, не больше и не меньше, чем 40 000 фунтов железа и фунт золота. Таким образом, общий вес суммы цен — 40 001 фунт — вполне соответствует овеществленному в сумме товаров общему весу в 40 001 фунт; следовательно, вес

является настоящим масштабом, согласно которому устанавливается меновое отношение благ?!

C. Учение Маркса в устах его последователей

Если я не ошибаюсь, то с выходом в свет третьего тома системы Маркса для трудовой теории ценности наступило начало конца. Диалектика Маркса потерпела в нем такое очевидное крушение, что слепое доверие к нему должно было поколебаться даже в рядах сторонников. Следы этого начали уже проявляться в литературе, пока, впрочем, в виде попыток спасти учение Маркса путем различных толкований, так как придерживаться его в дословном виде больше уже было невозможно.