Избранный

Сегодня ночью был один из таких моментов.

На него были направлены оба пистолета, и Братья стреляли одновременно, словно делили один мозг на двоих… или, по крайней мере, один на двоих палец жал на курок. И все же ему даже не пригодился бронежилет, который он надел под парку.

Он винил во всем ветер.

Точнее благодарил.

Хотя в своей одежде он представлял идеальную мишень, а мужчины находились всего в пятнадцати ярдах[108], пули пролетели мимо.

И он не стал тратить время впустую и сразу же дематериализовался.

Слава Богам, он не растерял сноровку и верно угадал, что следующим шагом Братья материализуются на крышу — так они и сделали. Поэтому он перенесся на здание пониже этого, которое стояло позади того места, где они пытались пристрелить его. Но его преимущество было мимолетным: Братья вскоре перенесутся, чтобы закончить начатое.

И покушение на его жизнь значило одно из двух. Эти двое ослушались приказа Короля… или Роф солгал о своих намерениях, и Братство объявило на него охоту.

Мужчина, казалось, был честен в своих словах, но кто знает..?

А с сороковыми не поспоришь…

Когда Тор и Куин дематериализовались, Кор присел на корточки и сам перенесся, исходя из аксиомы, что в двигающуюся цель сложнее попасть.

Он появился в трех кварталах на запад на крыше многоквартирного дома. И приняв осязаемую форму, сопоставил свое положение с картой на полу фермерского дома. Он был близко, очень близко к изображенному на карте месту.

А когда на тебя открыли охоту, лучше всего находиться со своими бойцами.

Переносясь с крыши на крышу, он вспомнил тот случай в лесу, перед тем как его нашел Бладлеттер. Воистину, он мог вновь обратиться к своим воровским талантам, в зависимости от того, как именно все закончится.

В запасе мало патронов и совсем нет денег… и эта проблема требовала решения. Но он забегал вперед.

И, на этой ноте, Кор принял форму внизу, в темном и узком переулке. Ветер не мог пробраться в щель между кирпичными зданиями, снег намел высокие сугробы с обоих краев переулка, создавая проплешину посередине. Кор шел, держась одной стены, быстро нагибаясь и пробегая мимо дверных проемов и встречавшихся мусорных баков.

Он понял, что нашел нужную дверь, когда увидел три отверстия, оставленные кинжалом в правом верхнем углу дверного косяка…. Он обхватил старую ручку, не ожидая, что она повернется. Она повернулась.

Посмотрев направо и налево, а потом вверх, он толкнул плечами панель и скользнул внутрь.

Закрывшись внутри, Кор не сказал ни слова. Запах сообщит о его появлении… как запахи в помещении сообщили ему, что его солдаты были здесь совсем недавно. Буквально несколько часов назад.

Здесь они разбили лагерь.

С заколоченными окнами и закрытой дверью, он решил испытать удачу и зажег второй из сигнальных огней. Когда красное подрагивающее пламя появилось на конце палки, Кор медленно оглянулся по сторонам.

Это была кухня заброшенного ресторана, заваленная всевозможной утварью и старыми сковородками, ящиками и пластиковыми ведрами, покрытыми толстым слоем пыли. Но были признаки мужского присутствия, пустые лежаки у стен, где в дневное время огромные тела находили отдых.

Кор улыбнулся при виде коробок «Домино». Его солдаты жить не могли без пиццы.

Обойдя всю кухню, он вышел в переднюю зону ресторана, которая также оказалась заколоченной, захламленной и пустой, а затем вернулся к двери, через которую вошел.

И выскользнул в шторм.

Глава 41

План был хороший.

И, как и со всеми хорошими планами, которые в конечном итоге полетели в мусорное ведро, все начиналось удачно: Блэй сел за руль нового отцовского седана от «Вольво», папа — рядом с ним, мама устроилась сзади, положив вывихнутую лодыжку на сиденье. Да, они с огромными усилиями продрались сквозь сугробы на подъездной дорожке, но все же смогли выехать на главную дорогу и даже без проблем добраться до Северного шоссе.

Разумеется, шоссе было закрыто, но это же штат Нью-Йорк, водители забили на ограничение и накатали параллельные колеи прямо посреди двух полос, ведущих на север. Нужно лишь заскочить в колею, ехать в умеренном темпе да созерцать через лобовое стекло картины, которые видел Хан Соло[109] каждый раз, как уходил в гиперпрыжок[110] на «Тысячелетнем соколе»[111].

Так что, да, начало вышло сносным. Они слушали старого-доброго Гаррисона Кейллора[112], подпевая ему под «Скажи, почему?», и почти забыли, что направляются к одному из протяженных съездов длиной в десять, пятнадцать, а может и все двадцать миль.

Перемена к худшему произошла без всякой преамбулы или любезного предупреждения, чтобы они успели сообщить Хьюстону о проблеме. Они ехали на скромных тридцати пяти милях[113] в час, четко по колее спускались с холма… когда колеса «Вольво» угодили на участок льда, которому было откровенно плевать на шипованную резину, сцепление с дорогой и полный привод.

В одно мгновение они спокойно ехали, а в следующее, как в замедленной съемке, выполнили пируэт… приземляясь в канаве.

В натуральной, черт возьми, канаве.

Развернутые в обратном направлении.