Избранный

— Моя няня всегда говорила мне, что я проклят. Что я — зло. Когда она… — Он замолчал, не желая рассказывать о побоях. — Она говорила, что я гнилой. Что мое лицо является отображением внутренней гнили. Что внутри меня скверна.

Лейла покачала головой.

— Она говорила о себе. Она обличала саму себя. Сказать подобные вещи невинному ребенку? Уродовать его разум, издеваться подобным образом? Если есть иное определение зла и гнили, то мне оно неизвестно.

— Ты видишь во мне только хорошее.

— Я видела от тебя только хорошее. Ты всегда был добр ко мне.

Она взяла его руку, сжатую на его колене, а потом, когда стиснула эту ладонь своей, Кор оказался не в состоянии принять ее верность и доброту. Воистину, Лейла никогда не поймет масштабов его злодеяний, и, наверное, так даже лучше. Так он избавит ее от переживаний о том, что она ошиблась в нем.

— Я должна сказать тебе кое-что.

Услышав напряженность в ее голосе, Кор посмотрел на нее.

— Что?

А сейчас, подумал он, она прикажет ему уйти.

— Я должна извиниться перед тобой. — Отпустив его ладонь, Лейла сжала руки и, казалось, с трудом подбирала слова. — Я сделала кое-что, чего делать не следовало… и о чем должна была рассказать тебе уже давно. Меня мучает совесть.

— О чем ты говоришь?

Ее напряжение, казалось, лишь усилилось, и он с облегчением ухватился за возможность переключиться на ее тревоги.

— Лейла, нет такого поступка, которым ты могла бы расстроить меня.

Она сбивчиво залепетала, выговаривая слова быстро, но четко.

— На Другой Стороне, в Святилище, где жили Избранные, есть огромная библиотека жизней. На тех полках, в томах хранятся биографии всех мужчин и женщин расы, священные летописецы записывали все, что наблюдали во всевидящих чашах, все события, хорошие и плохие, всё, произошедшее на Земле. Это хроники всей расы, войны и празднования, радости и горе… рождения и смерти.

Когда она помедлила, Кор ощутил, как сердце забилось быстрее.

— Продолжай.

Лейла сделала глубокий вдох.

— Я хотела узнать больше. О тебе.

— Ты заглядывала в мою биографию.

— Да.

Кор скинул покрывало, которым она его укрыла, и, поднявшись на ноги, принялся выписывать круги на полу.

— Зачем тогда было спрашивать о моем прошлом? Зачем вынуждать меня…

— Там не вся информация.

— Ты только что сказала обратное.

— Там нет ни слова о твоих чувствах. Нет твоих мыслей. И я не знала о… — Она прокашлялась. — Я знала, что ты был в военном лагере, но происходившее там не упоминалось.

Остановившись, он повернулся к ней. Лейла была божественно обнаженной, ее роскошное тело предстало перед его взором, в этой теплой комнате ее укрывали лишь длинные белокурые волосы. Она нервничала, но не испытывала страха, и в который раз он задумался, как подобная женщина умудрилась связаться с кем-то вроде него?

Что с ней не так? — гадал он.

— Я знаю, кто твой отец…

— Молчи. — Он вскинул руку, а над губой и бровью выступил пот. — Остановись на этом.

— Мне так жаль, — сказала она, протянув руку к отброшенному покрывалу и закутавшись в него. — Я должна была рассказать тебе. Я просто…

— Я не злюсь.

— Правда?

Он покачал головой и был серьезен.

— Нет.

Спустя мгновение Кор подошел к позаимствованным штанам и натянул их. Потом повторил с футболкой. Которая была на нем вчера ночью, когда в него стреляли. Повернув ее, он изучил дыру в ткани в том месте, где прошла пуля, а потом посмотрел на кожу. Рана исцелилась.

Действие крови Избранной.

— Я знаю, что ты собираешься спросить, — сказал он отстраненно.

— И ты хочешь узнать?

Босые ноги снова зашагали, перенося его из одного угла комнаты в другой и назад.

— Знаешь, у меня была мечта… когда я был совсем мальчиком. Ну, их было несколько. Я часто придумывал их, когда няня садила меня на ночь на цепь перед домом…

— Цепь? — слабо выдохнула Лейла.

— …чтобы скоротать время. В одной из любимых я представлял своего отца. Я воображал его великим воином на свирепом скакуне, я представлял, как однажды ночью он выходит из леса и сажает меня в седло. В моих тщетных грезах этот сильный воин гордился мной, мы с ним были похожи и стремились нести расе лишь благо. Два великих воина, сражающихся бок о бок.

Кор ощущал ее пристальный взгляд на себе, и ему это не понравилось. Он и так чувствовал себя уязвимым. Но, начав извлекать пули из плоти, необходимо было закончить.