Изгнание

О, как! Это всего лишь девчонка. Незваный гость расслабился. Глупая. Раз уж застала вора, то стоило бежать и звать на помощь, а не приближаться к нему самой. Молниеносно извернувшись, Маруф одной рукой схватил изящную девичью кисть, держащую кинжал, а другой – тонкий стан девушки и повалил её на пол. Она все-таки успела полоснуть его кинжалом по шее, но совсем чуть-чуть, неглубоко, прежде чем тот выпал из её руки. Маруф зажал девушке рот рукой, опасаясь криков и воплей. Но девчонка молчала, лишь обжигала его злым и горячим, словно угли в костре, взглядом. А она была хороша. Маруф даже залюбовался. Тонкие брови вразлет, бездонные, полыхающие гневом глаза, высокие скулы, две толстые черные косы, лежащие на ковре, будто извивающиеся змеи. И не робкого десятка, что она тут же и доказала, вонзив мелкие блестящие зубки в его руку.

«Ай,» – отдернул руку Маруф, придерживая хозяйку на полу своим весом.

«Отпусти,» – хладнокровно потребовала девчонка.

«Орать не будешь?» – спросил он.

«Нет,» – замотала девушка головой. Она встала и чинно оправила платье, черные косы сползли вниз и упали на бедра. Только часто вздымающаяся грудь выдавала её волнение. Маруф бесцеремонно оглядел её наглыми глазами, какими осматривал обычно девок в веселых домах, перед тем, как выбрать одну. Он определенно чувствовал себя хозяином положения. А оно было презабавным.

«Кто ты такой? Как тебя зовут?» – спросила она, тоже разглядывая гостя.

«Я Маруф – вор и похититель сердец,» – дурашливо поклонился он в ответ.

«Как ты сюда пробрался? В саду стражников, будто блох на собаке».

«Пробрать можно куда угодно. Вот выбраться бывает сложнее. Ты назовешь мне свое имя?».

«Миза,» – нерешительно ответила девушка и принялась зажигать свечи в массивном медном подсвечнике. Отразившись в зеркале, многочисленные огоньки осветили комнату. И вовремя. Огарок свечи как раз расплавился в руке у Маруфа, обжигая горячим воском пальцы.

«Почему ты воруешь? Ты … голодаешь?»

Впору было расхохотаться. Если бы не опасность привлечь внимание, Маруф бы так и сделал. Наивное дитя, выросшее в богатом доме, в холе и неге. Похоже, ее представления о жизни были весьма далеки от реальности. Стоит ли рассказывать ей, что деньги ему нужны на девок, вино и веселую жизнь? Пожалуй, нет.

«Не всем повезло родиться у состоятельных родителей. У меня вот вообще никаких нет,» -пояснил он.

«Я могу тебе что-нибудь дать, что можно продать,» – предложила Миза.

«Не стоит, красавица. Я не пропаду,» – великодушно отказался Маруф. – «Но буду признателен, если отвлечешь стражников, чтобы я спокойно убрался отсюда».

Девушка послушно вышла на балкон, хлопнула в ладоши, привлекая внимание стражников и вполне правдоподобным, испуганным голосом сказала: «Мне кажется, я кого-то видела. Вон там. Нет, дальше, за башней». Когда ретивые служаки рванули в указанную сторону, Маруф бесшумно перевалился через перила балкона и исчез в ночи. Но ненадолго. Через несколько дней Миза вновь обнаружила незваного гостя в своих покоях. Так и завязался их скоротечный роман.

Для Мизы Маруф был человеком из другого, настоящего мира, от которого отец тщательно ограждал их с сестрами: дерзкий, искрометный, обаятельный, нахальный, много повидавший. Смесь эмоций переполняла её: любопытство, страх, предвкушение, вожделение. Мизе казалось, что она приручила дикого тигра и он послушно ходит в её покоях на задних лапах. Каждый раз, когда она видела лукавую улыбку Маруфа и завитки курчавых волос у него на груди, в животе у девушки щекотало так, как бывает лишь на самых высоких качелях, когда в наивысшей точке захватывает дух и кажется, что сейчас или птицей в небо, или камнем вниз.

Маруф поначалу забавлялся. Богатая девочка была наивна, юна и неопытна, но быстро показала свою истинную натуру. Через пару месяцев Миза превратилась в требовательную и ревнивую любовницу. В собственницу, дикой кошкой бросавшуюся на него, если он не показывался дольше пары дней. Эта связь уже начинала тяготить Маруфа. Всепоглощающая страсть, которую питала к нему Миза, ему была не по силам. Она пригибала молодого человека к земле, словно мельничный жернов на шее. К тому же скоро неизбежно должно было возникнуть осложнение, от которого характер у женщин обычно портится, а собственнические аппетиты растут. Маруф понял: надо делать ноги.

И надо же такому случиться, что он едва не был пойман стражей в саду у дома любовницы, возвращаясь с очередного свидания. Потерял бдительность. Насовав тумаков самым шустрым стражникам, Маруф сумел вывернуться и удрать. Но был выслежен. Если бы не насмерть перепуганная служанка Мизы, которая нашла его в таверне той же ночью и передала повеление бежать и прятаться, глотал бы он пыль на гранитном карьере до конца жизни (там весьма непродолжительной). Шутка ли, совратить девицу из такого знатного рода.