Изгнание

«Отец, что здесь происходит? Кто она?» – подбирая с пола оружие и потирая ушибленные костяшки пальцев, спросил, как нельзя вовремя появившийся Азар. Домиар облегченно вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Когда он их открыл здоровенный амбал молча душил Азара, приподняв в воздух. Тот отчаянно боролся за жизнь, брыкаясь, словно рыба на крючке. Нащупав за поясом злополучный кинжал, Азар на последнем дыхании всадил его в сердце душителю и в эту же секунду шейные позвонки молодого человека сочно хрустнули, ноги дернулись в последний раз, и тело обмякло. Противники обвалились на пол бесформенной кучей.

Набежавшие на шум слуги в ужасе замерли у входа.

«Вон,» – в бешенстве зарычал на них Домиар. Он бросился к успевшей подняться Мизе и схватил её за плечи. Время разговора по душам пришло.

«Чего ты хочешь от меня? В чем ты меня обвиняешь? Да, я бежал с острова и не давал о себе знать. Да, я разлюбил тебя. Уж прости, но время и расстояние убивают любовь. Да, Азар убил твоего сына. Не по моему приказу, но с моего ведома. Если бы я знал, если бы я только знал, что он твой сын, я сдувал бы с него пылинки. Если бы я мог что-то исправить, я бы это сделал,» – кричал он женщине в лицо.

«Мой сын? Он наш сын. Наш с тобой сын,» – сорвалась, в свою очередь, на крик Миза. – «И ты это знал. Знал.»

Домиар застыл, как громом пораженный. Он силился что-то сказать, открывал рот и не мог, словно рыба, выброшенная на берег. В его глазах был такой ужас, что …

«Ты не знал,» – дошло, наконец, до Мизы.

Стоя над телами убитых, они смотрели в глаза друг другу. Гнев, ярость, ужас постепенно уступали место опустошению. Миза усадила послушного, словно ребенок, бывшего любовника на скамью и обняла, присев рядом. Горькая ирония жизни. Она утешает убийцу своего сына – его отца и больше не жаждет мести.

«Выпей, так будет легче,» – подала она ему чашу вина и кивнула в сторону безжизненных тел. – «Твой сын, он тоже мертв.»

«Не мой, подкидыш,» – прошептал Домиар, осушив чашу.

Изломанная бровь Мизы удивленно приподнялась: «А дочь?»

«Дочь – моя. Моё единственное, бесценное сокровище. А он – Гимруз, знал обо мне?» – впервые произнес имя потерянного сына Домиар.

«Нет. Мой отец отдал его в богатую семью сразу после рождения. Он не рос со мной,» – пояснила Миза.

Домиар понимающе кивнул головой. Сейчас они были всего лишь двумя сгорбленными стариками, вспоминающими былое и уже не ждущими ничего от жизни.

«Почему ты решила, что я знал о Гимрузе?»

Суета.

Толстый, постоянно мучаемый отдышкой хозяин таверны окинул проницательным взглядом свое хозяйство: парочка юнцов, старающихся пустить пыль в глаза своим таким же юным, смешливым подружкам, семейство фермеров, степенно проедающих и пропивающих заработанное на торге, понурый забулдыга из постоянных клиентов с потрепанной пачкой рисовальных принадлежностей под мышкой, грустными глазами осматривающий зал и ищущий, за чей бы счет сегодня выпить, да еще пара-тройка не хлопотных клиентов. Все спокойно. Анри заправлял таверной уже лет двадцать и с первого взгляда мог отличить посетителя, от которого можно ждать неприятностей: безденежного, драчуна или скандалиста. С такими он обычно разбирался сам, не зовя стражу. Благо габариты позволяли задавить авторитетом любого из них.

Последние три дня в городе царила небывалая суета: стражники и личные слуги правителя обшаривали каждый закуток, обнюхивали каждый уголок, осматривали каждую подворотню. Какого страшного преступника искали неизвестно. Но, по слухам, досконально проверяли всех, покидающих город, даже в бочках с нечистотами шурудили длинными палками, а вдруг злодей там схоронился.

Анри кивнул жене, и та без слов поняла, что таверну он оставляет на неё, а сам пойдет кормить кур, коих они держали в загоне на заднем дворе и резали по мере необходимости. Открыв узкую калитку, Анри бочком протиснулся в неё, поджимая живот, и направился к большой, деревянной лохани, куда обычно высыпал корм для кур: очистки от овощей, обрезки и остатки еды с тарелок посетителей. Заинтересованные содержимым ведра у него в руке глупые куры стайкой потянулись за мужчиной. Дойдя до цели, Анри озадаченно хмыкнул. Лохань была занята. Высунув наружу грязные пятки в ней сладко посапывал какой-то тип. Хозяин таверны внимательно присмотрелся. О, как! Да это ж старый знакомый.

«Ефим,» – бесцеремонно пнул спящего Анри. – «Ты чего тут валяешься? Никак, перебрал?»

Застигнутый врасплох Ефим сел и в ужасе закрутил головой по сторонам, одновременно прикладывая палец к губам: «Тсс, тихо.»

«Ты что прячешься? Погоди, так это тебя третий день по всему городу ищут?» – осенило толстяка. – «Ну дела. И что ты натворил?»

«А,» – горестно и красноречиво махнул рукой Ефим. – «Так не перестали ещё искать?»

«Нет,» – уверил его Анри. – «Шерстят так, что и блоха не проскочит.»

«Эх, ёжики сушеные. Пропадаю я, брат.»

«Ты то? Да ни в жизнь не поверю. Ты, как скользкая ящерица, из любого дерьма вынырнешь,» – утешил Ефима собеседник.

«Не подмогнешь? Мне бы только из города выбраться, а дальше я сам,» – жалобно попросил пройдоха.