Изгнание беса

Карл рывком подтянул автомат и вскинул. Он успел. Герд пронзительно, как на экране, увидел палец, нажимающий спусковой крючок — раз, еще раз — впустую.

Выстрел из пистолета гулко ударил под каменными сводами.

— Все, — прошептал Карл и уронил автомат.

Человек постоял, беззвучно шевеля губами, потрогал висок, — остались вмятины, как на тесте. Потом он подошел и вытащил оружие из-под неподвижного тела. Передернул затвор, отломил ручку-магазин, сказал неестественным фальцетом: — А?.. Нет патронов… — Усмехнулся одной половиной лица. — Вот как бывает, мальчик. Бога, конечно, нет, но иногда думаешь — а вдруг…

Хорошо, что ремень захлестнулся на руке. Герд вытянул ее вместе с автоматом. Держать не было сил, он положил его на колени. — Я не смогу выстрелить, — подумал он. Ни за что на свете. — Нащупал изогнутый крючок спуска. — А если здесь тоже кончились патроны?

— Эй! — растерянно сказал человек, застыв на месте. Потрогал пояс. Пистолет был глубоко в кармане. — Ты что, мальчик, шутки шутишь… Брось эту штуку! Я тебе все кости переломаю!

Он шагнул к Герду — бледный, страшный. От него резко пахло псиной. И перегаром. Герд зажмурился и нажал спуск. Человек схватился за живот и очень осторожно, как стеклянный, опустился на ящик, помогая себе другой рукой.

— Надо же, — сказал он, высоко подняв тонкие брови.

И вдруг мягко нырнул — лицом вниз.

Герд встал. Ног не чувствовал. Прижимаясь лопатками к стене, обошел лежащего. Человек дергался между ящиков и стонал-кашлял: — Гха!.. гха!.. — За поворотом, где лампы были разбиты, из проломанного перекрытия вывалились кирпичи — сюда попала граната. Он вылез по мокрым обломкам. Снаружи был мрак. И жестокий ветер. Хлестала вода с неба. Земля стонала, разламываясь. И по этой стонущей земле, освещая водяные стебли фиолетовым, сумрачным светом, лениво, на подламывающихся ногах, как паук-сенокосец, бродили голенастые молнии. Дрогнула почва. Прогоревший лабораторный корпус медленно разваливался на части. Герд едва устоял. Дрожал от холода. Автомат оттягивал руку, и он его бросил.

Дорога раскисла, и в месиве ее лежали серые лужи. Пенясь, бурчал мутный ручей — в горах еще шли дожди.

— Я боюсь, — сказала Кикимора.

— Помолчи, — ответил Герд.

Это был тот самый городок. Долина. Пестрая россыпь домов, церковь на травяном склоне. Шторм его не задел. Дома были целые, умытые дождем. Темнели мокрые крыши. Поворачивался ветряк на ажурной башенке.

— Давай хотя бы превратимся, — попросила она. — Нас же узнают…

— Нет.

— Ненадолго, я тебе помогу…

— Помолчи.

Герда передернуло. Превратиться в зверя — спасибо.

Он прикрыл глаза. Должна быть зеленая калитка и за ней дом из белого кирпича. Песчаная дорожка. Занавески на окнах — в горошек. Придется искать. Плохо, что он с Кикиморой. Конечно, узнают. Если у нее глаза от зубов — во весь лоб — загибаются под волосы.

— Поправь очки, — сказал он.

Они спустились по улице. Воздух был сырой. Громко и часто капало. Нырнув, пролетел стриж. Яблони, важно блестя, перевешивали через дорогу тяжелые ветви. Кикимора отставала. Бормотала что-то про санаторий на юге. Есть такой санаторий. Рассказывал Галобан. Он там жил первое время. Далеко в пустыне. Надо идти на юг, а не бродить по поселкам, где их могут узнать каждую минуту… Заткнулась бы она со своим санаторием. Герд старался не слушать. Не пойдет он ни в какой санаторий. Хватит с него. И вообще… — Люди кончились, — говорил директор. Наступает эра одержимых. Чем скорее произойдет смена поколений, тем лучше… — Люди не кончились, — говорил Карл. — Мы имеем дело с сильными отклонениями. Изуродованный материал. Это не есть норма… — Мне смешно, — говорил директор, — кто из одержимых сохранил человеческий облик? Ты, я — еще десяток взрослых. Незавершенный метаморфоз — вот и все… — Люди только начинаются как люди, — говорил Карл. — Человек меняется, но остается человеком — приобретает новые качества… Не надо закрывать глаза, — говорил директор, — идеалом жабы является жаба, а не человек… — Но идеалом человека является человек, — говорил Карл. — Это и есть путь, по которому… — Ты имеешь в виду «железную дорогу»?.. — Да, я имею в виду «железную дорогу»… — Ах, глупости, — говорил директор. — Ты и сам в это не веришь. Жалкая благотворительность, спасут несколько одержимых… — Нет, это серьезные люди, они не очень образованные — правда, но суть они поняли: человек должен остаться человеком… — Ты их знаешь?.. — Да… — Ты очень рискуешь, Карл… — Только собой… — И главное, напрасно: либо люди, либо одержимые, третьего пути нет.

У низкого забора, опершись локтями о перекладину, прислонился человек — ботинками в луже. Безразлично жевал табак, сдвинув на лоб примятую шляпу. Он был небрит и заляпан грязью. Под широким поясом висел нож в чехле.

Когда они проходили, он сплюнул им в ноги янтарную струю.

Кикимора взяла Герда за руку.

— Не торопись ты, ничего страшного, — прошипел он. — Успокойся, пожалуйста… Ты так дрожишь, что любой дурак догадается.

— Он идет за нами.