Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Внутри было жарко и противно пахло, ребячьи голоса звенели повсюду, и звук этот усиливался, эхом отражаясь от стен. Они стояли у дверей и ничего не видели, но по возгла­сам посетителей Катерина поняла, что обезьяны играют в са­мой дальней клетке. Она протолкнулась вперед и увидела на­конец, что происходило в клетке. Это были паукообразные обезьяны, находившиеся в прекрасном расположении духа: они раскачивались на шинах, бегали по клетке, развлекая пу­блику акробатическими трюками. Дэмьену это понравилось, и он рассмеялся. Катерина продолжала проталкиваться, ей хотелось встать в первом ряду. Обезьяны не обращали внима­ния на людей, но, когда Катерина и Дэмьен подошли побли­же, настроение их резко изменилось. Игра сразу же закончи­лась, животные нервно начали выискивать кого-то в толпе. Люди тоже замолчали, удивляясь, почему замерли живот­ные. Все, улыбаясь, ждали, что они так же внезапно разыгра­ются снова. Вдруг внутри клетки раздался вой — сигнал опас­ности и тревоги. К нему присоединились крики других обе­зьян. Звери заметались по клетке, пытаясь выскочить наружу. Они бросались во все стороны, разламывали проволочную сетку, в безумии царапали друг друга, пуская в ход зубы и когти, на их раненых телах выступила кровь. Толпа в ужасе притихла, а Дэмьен хохотал, указывая на обезьян, и с удо­вольствием наблюдал за кровавой сценой. Страх внутри клет­ки разрастался, и одна большая обезьяна кинулась вверх к проволочной сетке на потолке, зацепилась шеей за прово­локу, тело ее задергалось, а потом бессильно повисло. Люди в ужасе закричали, многие бросились к двери, но их крики тонули в визге животных. С вытаращенными глазами и оска­ленными пастями обезьяны метались от стены к стене. Одна из них начала биться о бетонный пол и упала, дергаясь в су­дорогах, остальные прыгали рядом и кричали в стране. Лю­ди, расталкивая друг друга, рванулись к выходу. Вместо того, чтобы убежать от вольеров, Катерина продолжала стоять, будто окаменев. Ее ребенок смеялся. Он указывал на истека­ющих кровью обезьян и заливался смехом. Это именно ЕГО они испугались. Это ОН все сделал. И когда бойня в клетке усилилась, Катерина пронзительно закричала.

Глава шестая

В Пирфорде ее ждал Джереми. Джереми надеялся, что она приедет в хорошем настроении, и попросил не подавать обеда до ее приезда. Они сидели за маленьким столиком, Торн смотрел на Катерину, пытавшуюся спокойно есть, но напряжение сковывало ее.

— С тобой все в порядке, Катерина?

- Да.

—■ Ты все время молчишь.

— Наверное, просто устала.

— Много впечатлений?

- Да.

Она отвечала коротко, будто не хотела расспросов.

— Понравилось?

- Да.

— Ты вроде взволнована.

— Разве?

— Что случилось?

— Что могло случиться?

— Я не знаю. Но ты чем-то расстроена.

— Просто устала. Мне надо поспать.

Она попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее не по­лучилось. Торн забеспокоился.

— С Дэмьеном все в порядке?

- Да.

— Ты уверена?

- Да.

Он внимательно посмотрел на Катерину.

— Если что-нибудь было не так... ты бы рассказала мне, правда? Я хочу сказать... насчет Дэмьена.

— Дэмьена? Что может случиться с Дэмьеном, Джере­ми? Что может случиться с нашим сыном? Мы ведь так сча­стливы!

Катерина слегка улыбнулась, но выражение ее лица оста­валось грустным.

— Я хочу сказать, что двери нашего дома открыты толь­ко для добра. Темные тучи обходят наш дом стороной.

— Но что же все-таки случил ось? —тихо спросил Торн.

Катерина опустила голову.

— Мне кажется...—ответила она, пытаясь совладать с го­лосом,—...что мне надо обратиться к врачу.—В глазах ее за­стыло отчаяние.—У меня... страхи. Причем такие страхи, ко­торых у нормального человека просто не может быть.

— Кэти,—прошептал Торн.—...Какие страхи?

— Если я тебе расскажу, ты меня запрячешь подальше.

— Нет,—убедительно ответил он.—Нет... я люблю тебя.

— Тогда помоги мне,—взмолилась она.—Найди врача. По щеке поползла слеза, и Торн взял ее за руки.

— Конечно,—сказал он.—Конечно.

И тут Катерина разрыдалась. То, что произошло днем, осталось камнем лежать на ее сердце.

Психиатра в Англии найти было не так просто, как в Америке, но тем не менее Торну удалось разыскать такого, которому можно было доверять. Он был американец, правда, моложе, чем хотелось бы Торну, но с хорошими рекоменда­циями и огромным опытом. Его звали Чарльз Гриер. Он учился в Принстоне и работал интерном в Беллеву. Особен­но ценно было то, что он некоторое время жил в Джордж­тауне и лечил нескольких сенаторских жен.

— Обычная проблема жен политических деятелей — это алкоголизм,—сказал Гриер, когда Торн расположился у него в кабинете.—Я думаю, это происходит от чувства одиночест­ва. Чувства собственной неполноценности. Из-за ощущения, что они не представляют цельной личности.

— Вы, конечно, понимаете, что наш разговор строго кон­фиденциален,—сказал Торн.

— Разумеется,—улыбнулся психиатр.—Люди доверяют мне, и, честно говоря, больше я им ничего не могу предло­жить. Они не обсуждают свои проблемы с другими, боясь, как бы их откровение не «аукнулось» им. А со мной можно. Не могу обещать многого, но вот это именно могу.