Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

— Ну, давай, черт возьми! — закричал он, и Торн пришел на помощь. Руки его тряслись от напряжения, когда он вме­сте с Дженнингсом поднимал тяжелую крышку.

— Весит не меньше тонны!..—промычал Дженнингс. На­валившись на плиту всем телом, им удалось приподнять ее и удерживать, пока глаза изучали темную яму.

— Боже мой! — вырвалось у Дженнингса.

В гробу лежал труп шакала.

Личинки и насекомые облепили его со всех сторон, пол­зая по останкам плоти и шкуры, каким-то образом еще со­хранившейся на скелете.

Торн вздрогнул и отпрянул назад. Плита выскользнула из рук и с грохотом упала в склеп, разбившись на куски. Туча мух взмыла вверх. Дженнингс в ужасе кинулся к Торну, по­скользнулся в грязи и, схватив его, попытался увести подаль­ше от склепа.

— Нет!!!— заорал Торн.

— Пошли!

— Нет! — продолжал орать Торн.—ВТОРУЮ!

— Для чего? Мы видели все, что нам было нужно.

— Нет, другую,—в отчаянии простонал Торн.—Может, там тоже зверь!

— Ну и что?

— Тогда, может быть, мой ребенок где-нибудь живет!

Дженнингс остановился под обезумевшим взглядом Тор­на. Подняв лом, он просунул его под маленькую крышку. Торн подошел к нему, просунул пальцы под плиту. Через се­кунду она слетела, и лицо Торна исказилось от горя. В ма­леньком склепе лежали останки ребенка, его крошечный че­реп был разбит на кусочки.

— Голова... —всхлипывал Торн.

— ...Боже...

— Они убили его!

— Пошли отсюда.

— Они убили моего сына! — закричал Торн изо всех сил. Крышка упала, и оба посмотрели на нее в диком ужасе.

— Они убили его! —рыдал Торн.—Они убили моего сына!

Дженнингс поднял Торна на ноги и силой потащил его прочь. Но неожиданно он остановился, вздрогнув от страха.

— Торн, смотри.

Торн глянул туда, куда указывал Дженнинп и увидел впереди голову черной немецкой овчарки. У нее были близ­ко посаженные светящиеся глаза, из полуоткрытой пасти те­кла слюна. Где-то рядом послышался злобный рык. Торн и Дженнингс не двигались, зверь медленно вышел из-за ку­стов и наконец стал виден полностью. Он был тощий, весь в шрамах, на боку виднелась свежая рана. Соседние кусты за­шевелились, и показалась еще одна собачья морда, серая и изуродованная. Потом появилась еще, и еще одна, все клад­бище пришло в движение. Отовсюду возникали темные си­луэты, теперь их было не меньше десятка — бешеных голод­ных псов. С морд стекала слюна.

Дженнингс и Торн замерли на месте, боясь даже взгля­нуть друг на друга. Воющая стая держалась пока на рассто­янии.

— Они чуют... трупы...—прошептал Дженнингс.—Надо идти... назад.

Сдерживая дыхание, они начали медленно отступать, в тот же момент собаки двинулись на них, низко пригнув го­ловы и как бы выслеживая добычу. Торн споткнулся и не­вольно вскрикнул, Дженнингс тут же вцепился в него и, пы­таясь сохранить спокойствие, прошептал:

— Не бежать... им нужны... только трупы...

Но, миновав вскрытые могилы, собаки не останавлива­лись, следя глазами только за живыми людьми. Расстояние между людьми и собаками сокращалось, звери подходили все ближе. Торн оступился и ухватился за Дженнингса, обо­их колотила дрожь. Они продолжали отступать, спины их уперлись во что-то твердое. Вздрогнув, Торн оглянулся. Они стояли у подножия каменного идола, это была западня. Соба­ки окружили людей, перекрыв все доступы к побегу. На ка­кое-то мгновение и хищники, и их жертвы, стоящие в кругу оскаленных пастей, застыли. Солнце уже взошло и краснова­тым отблеском освещало надгробья. Собаки замерли, ожидая сигнала броситься вперед. Шли секунды, люди теснее и тес­нее прижимались друг к другу, собаки пригнулись, готовясь к прыжку.

Испустив боевой клич, Дженнингс замахнулся ломиком на вожака стаи, и собаки тут же кинулись на них. Дженнинг­са сбили с ног, звери подбирались к его шее. Репортер катал­ся по земле, ремни фотоаппарата крепко-крепко прилегали к его шее, а звери сновали рядом, пытаясь добраться до его плоти. Беспомощно отбиваясь от них, Дженнингс почувство­вал у подбородка камеру. Захрустели линзы в собачьих зубах, звери рвали ее, пытаясь отодрать от Дженнингса.

Торну удалось отбежать к забору, в этот момент огром­ная собака бросилась на него, и челюсти ее сомкнулись на его спине. Джереми упал на колени, и тут другие собаки кину­лись на него. Щелкали челюсти, брызгала слюна. Торн отби­вался, пытаясь подползти поближе к забору. Он сжался в ко­мок, чувствуя на себе яростные, жалящие укусы. На какую-то долю секунды ему удалось разглядеть Дженнингса, который катался по земле, и собак, пытавшихся в бешенстве добраться до его шеи. Торн не чувствовал боли, в нем кипело одно лишь страстное желание — убежать! Джереми встал на четве­реньки-собачьи клыки впивались ему в спину —и так про­должал подбираться к забору. Рука его нащупала что-то хо­лодное. Это был ломик, брошенный Дженнингсом. Он сжал его и ткнул назад, туда, где были звери. Раздался страшный визг, и он понял, что попал. Кровь хлынула ему на плечи, и, обернувшись, Торн увидел, что у одного пса выбит глаз. Это придало ему храбрости, он начал бить ломом направо и нале­во, и вскоре смог подняться на ноги.