Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

Торн и Дженнингс медленно плелись по проходу. Через некоторое время он влился в пещеру, пол здесь был выложен булыжником, стены не доходили до потолка, а были по­хожи скорей на зазубрины. Они разглядели, что простран­ство впереди освещалось не одним факелом. Это был свет­лый каменный зал, в центре которого стояли два человека, наблюдавшие за ними и, очевидно, ожидавшие их появле­ния. Один из них был тот самый нищий араб. Его затушен­ный факел валялся поодаль. Вторым был пожилой человек, одетый в шорты цвета хаки и рубашку с короткими рукава­ми. Он был серьезен, лицо его выглядело изможденным, ру­башка, пропитанная потом, прилипала к телу. Позади стари­ка Торн и Дженнингс разглядели деревянный стол, на кото­ром валялись кипы бумаг и свитков.

Дженнингс и Торн вошли внутрь пещеры. Они стояли молча, щурясь от неожиданно яркого света. Зал освещался десятками висящих светильников, на стенах обозначились ту­склые контуры зданий, лестниц, впаянных, казалось, прямо в скалы. Под ногами была простая земля, но в некоторых ме­стах явно проглядывались фрагменты булыжной мостовой, свидетельствующие, что в древности здесь пролегала улица.

— Двести драхм,—сказал араб и протянул руку.

— Вы можете заплатить ему? —спросил человек в шор­тах и пожал плечами, как бы извиняясь.

— Вы...—Дженнингс запнулся, потому что старик утвер­дительно кивнул.—Вы... Бугенгаген?

- Да.

Дженнингс подозрительно взглянул на него.

— Бугенгаген — это человек, изгонявший дьявола и жив­ший в семнадцатом веке.

— Это было девять поколений назад.

— Но вы...

— Я последний,—снова перебил старик,—и самый из них неудачливый.

Он прошел за свой стол и с трудом сел за него. Свет от лампы озарил его лицо: оно было настолько бледным, что ка­залось прозрачным, сквозь кожу просвечивали вены.

— Что это за место? — спросил Торн.

— Джезриль, город Меггидо,— безучастно ответил тот.—Моя крепость, моя тюрьма. Здесь начиналось Христи­анство.

— Ваша тюрьма?..—спросил Торн.

— С точки зрения географии это и есть сердце Христи­анства. Поэтому, покуда я нахожусь здесь, ничто не может причинить мне вреда.

Он замолчал, ожидая, видимо, их реакции. На лицах Тор­на и Дженнингса отразилось крайнее удивление.

— Вы могли бы заплатить моему гонцу? — спросил ста­рик.

Торн сунул руку в карман и вынул оттуда несколько банк­нот. Араб взял деньги и тут же исчез, оставив их втроем. В комнате было холодно и сыро, Торн и Дженнингс, огляды­ваясь вокруг, дрожали.

— По этой деревенской площади,—продолжал Бугенга- ген,— когда-то маршировали Римские войска, а старики, сидя на каменных скамейках, судачили о рождении Христа. То, что они говорили, было записано здесь,—указал он рукой на стены,—в этом здании, очень тщательно, и собрано в книги, которые известны нам под названием Библии.

Дженнингс уставился на темную пещеру позади них, и Бугенгаген перехватил его взгляд.

— Здесь находится весь город. Тридцать пять километ­ров с севера на юг. Большая часть пока проходима. Там, на­верху, идут раскопки, и от этого случаются обвалы. Когда они сюда докопаются, здесь останутся одни обломки. Но это так похоже на человека, считающего, что все видимое дол­жно быть на поверхности.

Торн и Дженнингс стояли молча, пытаясь понять все уви­денное и услышанное здесь.

— А тот маленький священник,—спросил Бугенга­ген.—Он уже умер?

Торн повернулся к нему, с ужасом вспомнив о Тассоне.

— Да,—ответил он.

— Тогда садитесь, мистер Торн. Нам лучше сразу присту­пить к делу.

Торн не шевелился, старик перевел взгляд на Джен­нингса.

— Вы извините нас. Но это должен знать только мистер Торн.

— В этом деле мы с ним ВМЕСТЕ,—ответил Джен­нингс.

— Боюсь, что нет.

— Это я привез его сюда.

— Я уверен, что он благодарен вам за это.

— Торн?..

— Делай, как он говорит,—отрезал Торн.

Мышцы на лице Дженнингса напряглись от обиды.

— И где же, черт побери, мне его ждать?

— Возьмите одну лампу,—сказал Бугенгаген.

Дженнингсу пришлось повиноваться. Бросив злобный взгляд на Торна, он взял с полки лампу и направился в тем­ноту.

Последовала неловкая пауза, старик поднялся из-за стола и подождал, пока стихнут удаляющиеся шаги Дженнингса.

— Вы доверяете ему? —спросил Бугенгаген.

- Да.

— Не доверяйте никому.

Он повернулся и стал рыться в шкафу, вырубленном в скале, потом достал оттуда матерчатый сверток.

— А должен ли я доверять вам? — спросил Торн.

Старик вернулся к столу и развернул сверток. Там лежа­ло семь стилетов, холодно блеснувших на свету. Они были очень узкими, рукоятки были вырезаны из слоновой кости, каждая из них являла собой фигуру распятого Христа.

— Доверяйте вот им,—сказал он.—Только они могут спасти вас.

В пещерах стояла гробовая тишина. Дженнингс, пригнув­шись, пробирался вперед. Прямо над ним нависал неровный скалистый потолок. Дженнингс со страхом вглядывался в пространство, освещенное лампой, которую он нес в руках. Он видел стены зданий, заключенные в камни, замурованные в скалы скелеты, казалось, они вот-вот выступят из сточных каменных канав, которые когда-то окаймляли древнюю ули­цу. Дженнингс брел дальше, и коридор впереди начал су­жаться...