Изюм из булки

На родину Мицкевича Успенского не пустили – и он отправился поперек меридиана обратно через всю Евразию…

– И что, ты так все это и оставил? – спросил я Мишу, рассказавшего мне эту историю.

– Ну уж нет! – ответил Успенский и улыбнулся широкой доброй улыбкой. – Я же сейчас пишу новый роман. Теперь у меня там появился польский нунций, педераст и страшный мерзавец…

Спрашивайте – отвечаем

Если не бог, то Фрейд шельму метит. Бывший журналист НТВ Ревенко, уже в ранге большого телевизионного государственника допущенный однажды к Солженицыну, собрался с мыслью и спросил у классика буквально следующее:

– Существует ли в России угроза свободы слова? И Александр Исаевич честно ответил:

– Нет.

Стечкин умер

После захвата НТВ мы еще некоторое время работали по соседству с теми, кто остался у Коха-Йордана, – и иногда, ко взаимной тоске, попадали в одни лифты. Деваться от общения было некуда.

И вот в набитый лифт, где уже стоял я, вошла Миткова. А мы были друзьями – по крайней мере симпатизировали друг другу. Обломки этого чувства лежат на глубине моего сердца и сегодня.

И вот она вошла в лифт, а там я. Мы не виделись несколько месяцев после тех немыслимых апрельских дней и ночей – и столько за это время случилось всего, столько тем для разговора… Ну и поговорили.

– Вот, Витя, – сказала Миткова, – какая беда. Харрисон умер.

Я кивнул, вздохнул. Лифт едет.

– И Стечкин, – сказала Таня.

Тут лифт наконец доехал до моего этажа, и я вышел, прекратив наши совместные мучения.

Эксклюзив

Сотрудник одной желтоватой газеты хотел слетать на халяву в Лондон, на Уимблдон. Газетное начальство дало отмашку на эти немаленькие расходы, но с одним условием: журналист привезет с туманного берега эксклюзивное интервью с Андрэ Агасси, личная жизнь которого в то время жутко интересовала планету.

Журналист прилетел в Лондон и сразу прилип к теннисисту, как банный лист – собственно, была ему нужна самая малость, буквально пара слов в диктофон, для оправдания слова «эксклюзив», а уж про личную жизнь Агасси он давно был готов все рассказать сам.

Но чемпион проходил мимо молча.

Турнир близился к концу; Агасси, круша соперников, летел к финалу. Перед финалом неутомимый российский журналист и подстерег теннисиста у отеля со своим диктофончиком. Тут чемпионские нервы сдали, количество стремительно перешло в качество, и молчаливый Агасси взорвался.

– Пошел на хуй! – на хорошем английском закричал он. – Ты меня заебал!

Тут подоспела охрана и пинками погнала российскую журналистику от элиты мирового тенниса.

Но дело было сделано. Через пару недель желтая газета вышла с цветной фотографией великого теннисиста и «шапкой»:

«Я смертельно устал, – заявил в эксклюзивном интервью нашему корреспонденту Андрэ Агасси…» И попробуйте сказать, что перевод неточен.

Педагогика на марше

Девочка пяти лет, приговаривая, увлеченно играла во что-то сама с собою под деревом, – к удовольствию и гордости собственной бабушки, сидевшей на скамеечке поодаль.

– Хорошо тебе там играться? – поинтересовалась наконец бабушка.

– Да! – крикнула счастливая девочка.

– А ты иди сюда, ко мне, на солнышко, – посоветовала бабушка.

Послушная девочка нехотя Оставила игру и побежала куда было велено.

– Не беги! – прикрикнула мудрая бабушка. – Иди шажочками, а то упадешь. Яблочко хочешь?

– Да! – обрадовалась девочка.

– На вот тебе сливу, – сказала бабушка. Девочка удивилась, взяла сливу и побежала обратно, под дерево, но споткнулась и упала.

– Вот! – с удовольствием сказала бабушка. – Говорила я: упадешь! Говорила! Ты ж бегать не умеешь, ноги у тебя неправильные…

Пятилетняя обладательница неправильных ног изо всех старалась не расплакаться.

– Она бегать-то не умеет, – участливо и громко разъясняла тем временем бабушка ситуацию соседке по скамейке. – Неправильно ноги ставит!

Соседка, кивая, рассматривала девочку вместе с ее неправильными ногами, и девочка все-таки заплакала.

– Она и ходит-то неправильно… – сообщила бабушка. – Ты на скамейку сядь и сиди! – переключилась она снова на предмет воспитания. – Раз ноги не умеешь ставить.

Девочка уже выла.

– Еще раз побежишь – домой пойдешь, дома будешь сидеть! – Бабушка прибавила звук и перешла на следующую октаву. – Нечего бегать, а потом мне тут плакать!

– Я не плакала, не плакала! – закричала девочка, еще две минуты назад счастливо игравшая под деревом.

Но правда восторжествовала.

– А я видела, видела! – радостно настояла бабушка. – Плакала, плакала!

Вообще-то я против смертной казни, но иногда очень хочется.

Силы природы

Один знакомый рассказывал: выхожу, говорит, из подъезда, а во дворе стоит над машиной Алан Чумак. Капот открыт.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Аккумулятор разрядился.

– Так вы зарядите! – говорю. Не может.

Платная медицина

По русской Америке меня возил антрепренер Юрий Табанский. Он в этом бизнесе уже бог знает сколько лет и видел разных гастролеров. Одним из них, в самом начале девяностых, был доктор Кашпировский.