Изюм из булки

Он с поклоном здоровается с нами, раскланивается с Диной. Приходит лифт, и следующие полминуты мы выясняем, в каком порядке мы будем в этот лифт заходить. Старичок категорически отказывается сделать это первым: Дина – женщина, а я – гость; нет, он не войдет первым; мы можем даже не тратить время на попытку его уговорить.

Диалог, разумеется, идет на иврите, но я почему-то все это понимаю.

Наконец компромисс найден; старичок входит после Дины, но передо мной; на третьем этаже он покидает лифт, успев высказать несколько сентенций насчет жизни и еще раз раскланяться; я убежден, что это были сентенции насчет жизни, хотя ни слова не знаю на иврите.

Он закрывает дверь лифта и исполняет последний приветственный взмах рукой – уже через сетку шахты. Мы едем дальше, и Дина, полная новых впечатлений (наш попутчик, несомненно, еще прогуляется по страницам ее романов), говорит:

– Вот от кого я получаю здесь удовольствие, так это от иерусалимских стариков!

Губерман, только что отпраздновавший свое шестидесятилетие, реагирует без паузы:

– Дина, не забудь мне сказать, когда начнешь получать от меня удовольствие!

В кругу муз

В следующий раз я попал в дом Губермана в Иерусалиме через три года – с женой и дочкой одиннадцати лет.

Во главе стола сидела сама Лидия Борисовна Либединская.

Дочка была заранее предупреждена, в каком доме ей предстоит ужинать – за одним столом с замечательным поэтом и его тещей, родственницей Льва Толстого! – и проникнувшись ответственностью момента, она предстала перед иерусалимскими хозяевами Прекрасной Воспитанной Девочкой. Уместно отвечала на вопросы, вежливо благодарила за предложенные угощения… В общем, как могла соответствовала обществу замечательного русского поэта, стихи которого (ей было это обещано) она обязательно прочитает.

Когда-нибудь потом.

Губерман сидел рядом и лично ухаживал за юной гостьей. Предложил, разумеется, и налить.

– Я не знаю, можно ли мне, – безукоризненно засомневалась Прекрасная Воспитанная Девочка. – Если только мама разрешит…

– Херня, старуха, всего шестьдесят градусов! – успокоил Губерман.

На безрыбье…

Бог троицу любит – пусть же историй про мои приходы в дом Губермана будет три! Только в этот раз дом был – Лидии Борисовны Либединской, а зять-гастролер там гостевал, приехав в Москву с концертами.

Как раз после губермановского концерта, ближе к ночи, сидим, соображаем на троих. И в разговоре выясняется, что я забыл подарить Игорю Мироновичу свою книжку. Причем не одну.

– Старик, да у меня вообще нет ни одной твоей книжки!

– И у меня нет, – вставляет Либединская.

– Как же вы живете? – в притворном ужасе восклицаю я.

Лидия Борисовна – без паузы, с кротким вздохом:

– Перебиваемся Пушкиным…

Гердт. Расшифровка старой ленты

Эти истории рассказал мне Зиновий Ефимович Гердт. Разумеется, он рассказывал их не только мне – его творческие вечера наполовину состояли из таких устных новелл, рождавшихся в застольях; от рассказа к рассказу они оттачивались, становясь произведениями искусства… Однажды я догадался принести и включить магнитофон.

Пленка, черт меня возьми, не сохранилась – сохранились листки с расшифровкой.

Теперь, спустя много лет, можно получить двойное удовольствие: от самих сюжетов – и неповторимой гердтовской интонации, которой они пропитаны.

Итак…

– Второстепенные детали отбрасывать нельзя ни в коем случае! Во-первых, создается ощущение правдивости. Помните, у Бабеля в рассказе «Мой первый гонорар», когда проститутка теряет интерес к рассказу героя? – «Тогда я вложил астму в желтую грудь старика…»

Но вообще-то мои истории совершенно достоверны.

…про Рину Зеленую

Это было в день шестидесятилетия Твардовского. Его только что выгнали из «Нового мира» – ну, и вы представляете, сколько народу пришло, чтобы поддержать. Федор Абрамов из Верколы приехал, Гавриил Троепольский на своем «москвичонке» – из Воронежа! Я уж не говорю о местных.

И вот у него на даче, на Красной Пахре, я стою, разговариваю, кажется, с Лакшиным – и вдруг вижу: вкатывается Рина со своим мужем Котэ. А я знаю, что они незнакомы с Твардовским! Я подбегаю к ней, говорю: Рина, откуда вы здесь? А она говорит: мы приехали к вам (моя дача рядом с дачей Твардовского), а нам сказали: вы тут. Вот мы и приперлись…