Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Поражение Испанской армады спровоцировало волну праздничных памфлетов в Англии, Нидерландах и Германии[400]. Побежденные молча зализывали свои раны. Пресса Италии, так загруженная после Лепанто, мало что могла предложить. Франция была в основном занята своими собственными делами, хотя парижская пресса ненадолго проснулась, чтобы сообщить об испанской победе у Оркнейских островов, когда флот уже возвращался домой[401]. Это, опять же, по всей видимости, были ложные сообщения, выдаваемые за действительные, хотя подобная информация явно циркулировала в Антверпене[402]

.

Англия была сильно потрясена летними событиями. Проповедники, распространяющие леденящие кровь слухи о том, что испанцы планировали убить каждого мужчину в возрасте от семи до семидесяти, могли вызвать отчаянное сопротивление или вообще привести к падению морального духа. Когда же Армада без существенных потерь достигла места встречи с Пармой, некоторые начали критиковать адмирала за очевидное отсутствие смелости в управлении своим флотом. Но когда стал известен масштаб победы, все было прощено. Речь королевы Елизаветы в Тилбери была засвидетельствована рядом начинающих авторов, стремящихся увековечить ее память. Два предприимчивых сочинителя вернулись в Лондон и написали баллады в честь выступления уже на следующий день. Эти баллады Тилбери тут же были распространены посредством печатной продукции, позволив типографиям заработать на праздничном настроении нации[403]. В какой-то момент Джеймс Аске было перестал надеяться, что его пьесу «Победоносная Елизавета» когда-либо напечатают из-за «обыденности баллад». Теперь, когда опасность миновала, пришло время высмеять недавние опасения. Широко сообщалось, что на борту захваченных испанских кораблей было обнаружено большое количество кнутов, явно предназначенных для порабощения и мучений побежденного народа. Это было весело вышучено в леденящей кровь балладе, иллюстрированной гравюрами кнутов[404].

7.6. Мощь испанского флота

Одним из наиболее хитроумных элементов пропаганды, спонсируемой правительством, была английская версия испанской брошюры, в которой перечислялись корабли, боеприпасы и люди Армады[405]

. Оригинал, напечатанный во время посадки флота в Лиссабоне, был переиздан на французском языке Мендосой[406]. Теперь Англия насмехалась над «непобедимостью» флота, побежденного английскими моряками и волей Бога. Остроумные рассказы были собраны в сборнике «То, о чем нам врала Испания»[407].

В начале десятилетия, когда новости о континентальных войнах заполонили лондонскую прессу, типографии Англии предпринимали значительные шаги в направлении развития полноценного рынка новостей.

Паучьи сети

Персонажем, который связывает все три события, является испанский король Филипп II. Он организовал и профинансировал экспедицию, завершившуюся победой Лепанто. Его широко подозревали в том, что он был злым гением, стоящим за резней 1572 года, особенно (но не исключительно) в протестантской Европе. Армада 1588 года должна была стать венцом его грандиозного замысла, чтобы спасти католическую Европу и обратить в бегство его врагов — в Англии, Франции и Нидерландах. Его неудача разбила эти надежды и обрекла Европу на истощающие годы войны.

Филипп правил Испанией на пике ее могущества. Это была военная сверхдержава Европы, ее армии оплачивались кажущимися неисчерпаемыми слитками, добытыми на серебряных рудниках Потоси (ныне в Боливии) в вице-королевстве Перу. С 1580 года в распоряжении Филиппа также были ресурсы Португалии, особенно ее глубоководный флот. Неудивительно, что испанские планы и амбиции были постоянным предметом заботы международной дипломатии и европейского новостного рынка. И все же сам Филипп оставался довольно загадочным персонажем или, вернее, непостижимым и редко появлявшимся на публике. Со времени своего возвращения в Испанию из Нидерландов в 1559 году он больше никогда не покидал полуостров. Последние десятилетия своего правления он провел в недавно построенном монастырском дворце Эль Эскориал, намеренно удаленном от крупных городов Испании. Отсюда он пытался проводить внешнюю политику, основанную на устойчивых и беспрецедентных амбициях.