Извращенная преданность

— Ты уверен?

— Очевидно, он тусуется с одним из наших мальчиков на побегушках. Ублюдок дал ему это. — Римо приостановился.

— Прошлой ночью он угнал мой Бугатти и въехал на нем в здание.

Адамо удалось угнать другую машину?

— В один прекрасный день он собирается покончить с собой. Он, кажется, не заботится о своей жизни.

Я ослабил хватку на телефоне. Римо забеспокоился. Или волновался настолько, насколько Римо был способен.

— Чего ты от меня хочешь?

— Хорошенько его напугай. Это удержит его от создания дополнительного дерьма. И убей всех остальных ублюдков. Заставь его смотреть. Не будь к нему снисходителен, сделай ему больно, Фабиано. Если он пристрастится к этому дерьму, он пропадёт. Пуля в голову будет его концом.

— Понял. Я с ним разберусь.

Леона прикусила нижнюю губу.

— Звучит не очень хорошо.

— Нет, но к нам это не имеет никакого отношения, — вздохнул я.

То, что Римо доверил мне Адамо, было хорошим знаком. Это означало, что, возможно, я проживу еще одну ночь с Леоной в моих объятиях.

— Мне нужно разобраться с одним из братьев Римо. — на ее лице отразилось удивление, но она не стала уточнять.

— Почему бы тебе не остаться здесь и не позавтракать? У меня еще должны быть яйца в холодильнике.

Я выскользнул из постели и быстро оделся. Поцеловав и бросив последний взгляд на обеспокоенное лицо Леоны, я направился на поиски Адамо.

Я нашел Бугатти на обочине, совершенно разбитым. Позади него стоял эвакуатор компании, с которой мы работали на гонках, и Маркос, один из организаторов гонок, и водитель эвакуатора ходили вокруг машины. Я выбрался из своего и направился к ним. Маркос поднял ладони.

— Я не знаю, как ему удалось пробраться в квалификационную гонку. Этот парень как чертов Дэвид Копперфилд.

— Где он? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Он ушел с двумя парнями. Этот Родригес и Пруитт, тот, кто продает здесь табак.

Я поспрашивал, пока не нашел одного из наших дилеров, который знал, где Пруитт проводит свои дни. Это была заброшенная ремонтная мастерская. Я заглянул в приоткрытую калитку. Адамо и двое старших парней собрались вокруг капота старого красного Шевроле. Длинные волосы Адамо слиплись от крови, и все же он смеялся над чем-то, что сказал Пруитт. Ублюдок сунул кусок серебра с белым порошком Адамо, который выглядел чертовски нетерпеливым, чтобы приступить к делу.

— Лучший леденец для носа, говорю тебе, — сказал Прюитт, наклонившись, чтобы понюхать.

Я скользнул внутрь. Адамо увидел меня первым и открыл рот, чтобы предупредить. Я схватил Пруитта за затылок и с силой опустил его голову, ударив лицом о стол.

— Наслаждайся своим леденцом для носа, — прорычал я, затем откинул его голову назад.

Из носа у него текла кровь, лицо было покрыто кровью и кокаином. Его расширенные, ошеломленные глаза остановились на моем лице. Я холодно улыбнулся ему, но отпустил, когда Родригес прыгнул ко мне с железным прутом. Пруитт рухнул на мои ноги, а Родригес ударил меня по голове. Я упал на колени. Брус рухнул на капот. Я вытащил нож и полоснул им вверх, разрезая его. Он уронил железный прут, затем опустился на колени напротив меня, схватившись за живот.

Я поднялся на ноги и повернулся к Адамо. Его шок сменился вызовом, когда он встретился со мной взглядом. Он с вызовом вздернул подбородок.

О, Малыш.

Он отступил на шаг от капота и поднял свои скрюченные руки, одна из которых сжимала нож, как я его учил.

— Ты считаешь себя крутым, не так ли? Так я думал, когда был в твоем возрасте.

Я подошел, и указал на кокаин на капоте.

— Так вот как ты хочешь закончить свою жизнь?

— Это не имеет значения. Римо все равно послал тебя убить меня! — закричал он. Он сверкнул глазами, но в них стояли слезы.

— Я разбил его любимую машину. И я знаю, что Кейн рассказал ему о нюхательном табаке.

— Если ты собираешься использовать этот нож в ближайшее время, сделай это.

Он подбежал ко мне и полоснул ножом в сторону, как будто собирался перерезать мне горло, но попытка была нерешительной, и он целился слишком низко. Ему это не нравилось.

Я схватил его за плечо, толкнул на капот, затем опустил локоть на его запястье. Он выронил нож с криком боли. Я отпустил его и отступил назад. Он сжал запястье, слезы наконец-то полились, когда он опустился на грязный пол. Все еще мальчик. Римо любил забывать. С тех пор как Римо стал Капо, Адамо слишком часто оставался один.

— Не вздумай снова поднять на меня нож, если только это не тренировка или ты действительно собираешься убивать, — сказал я ему.

— Просто сделай это, — пробормотал он, но в его голосе был страх.

Я присел перед ним на корточки.

— Что сделать?

— Убей меня.

— Римо не хочет твоей смерти, Адамо. И я думаю, ты это знаешь. И ты знаешь, что я не убью тебя. Если все это дерьмо твой способ привлечь его внимание, это работает не так, как ты хочешь. Ты его просто бесишь.

— Он всегда зол с тех пор, как стал Капо, — тихо сказал Адамо.

— Возможно, ему нужно чаще трахаться.

Я засмеялся, потому что он был слишком мал, чтобы делать это.