К истории евреев: 300 лет в Санкт-Петербурге

Евреи Петербурга приняли активное участие в организации и работе Особого съезда представителей еврейских общин. Он имел целью обсуждение совместно с членами Раввинской комиссии при МВД вопросов религиозного быта евреев России. На общем собрании прихожан ПХС 17 января 1910 г. делегатами были избраны Д.Г. Гинцбург и Г.Б. Слиозберг. Правление ПХС также избрало комиссию для встречи и размещения приезжавших для участия в работе съезда еврейских религиозных деятелей в составе А.Я. Гаркави, И.И. Гинцбурга, И.Ю. Маркона, С.А. Трайнина. Последний встречал Любавического цадика Ш.-Д.-Б. Шнеерсона, прибывшего с большой свитой. Начались заседания съезда 2 марта 1910 г. Градоначальник писал в МВД, что петербургский раввин просил разрешения прибывшим в столицу на съезд духовным раввинам «отправлять совместно богомоления, в отдельной комнате, в нанятой для них квартире на Забалканском пр., 22», объясняя это необходимостью для них «ежедневного отправления богослужения и отдаленностью этой квартиры от ПХС». В МВД согласились с этой просьбой. Д.Г. Гинцбург был выбран председателем съезда и вел основные заседания. Г.Б. Слиозберг приветствовал съезд от имени правления ПХС, принял участие в работе Отдела по раввинскому вопросу, фактически возглавлял его работу. Особенно большие споры вызвало его предложение включить в резолюцию пункт об обязательности знания всеми раввинами русского языка. Он настойчиво отстаивал его, говорил о необходимости с разных точек зрения. Большая часть присутствующих поддержала его. В конечном счете его предложение было принято, хотя и с оговоркой, что данное положение не обязательно для духовных раввинов. Особенно против Г.Б. Слиозберга выступал Д.Б. Шнеерсон, который утверждал, что «путь светских знаний весьма опасен для раввина».

Во время съезда депутация его участников в составе Д.Г. Гинцбурга, Л.С. Полякова и В.И. Темкина посетила министра внутренних дел П.А. Столыпина, чтобы выразить верноподданнические чувства и просить принять меры для улучшения положения евреев в России. На это П.А. Столыпин ответил весьма уклончиво, однако вроде бы обещал какие-то послабления. А больше говорил о том, что евреи, особенно члены Бунда, погрязли в революционном движении и тем самым ставят себя в «трудное положение». Д.Г. Гинцбург попробовал возразить, что это участие сильно преувеличено, но, видимо, стороны разошлись во мнениях. Также не пожелал министр что-либо конкретное ответить по вопросу легализации положения духовных раввинов вне «черты оседлости». На заключительном этапе съезда Г.Б. Слиозберг играл основную роль в работе редакционной комиссии. И на закрытии съезда сказал: «Все еврейство, так называемое прогрессивное и не прогрессивное, или, точнее, верное традициям и не верное обрядовой стороне, не только мы здесь, но и все за нами, должны убедиться в том, что, когда речь идет о сущности нашего прошлого, полного трудностей, иногда страданий, мы все как один единодушны. В нас бьется одно сердце, в нас одна душа, которая ценит идеал, которая воспитана на прошлом и глядит в будущее с точки зрения прогресса и нравственных устоев. Тут каждый из нас должен быть стойким, и эта стойкость олицетворяет стойкость всего еврейского народа».⁴²

2.3. Постоянные еврейские молельни и молитвенные дома

В этом разделе еврейские молитвенные учреждения будут называться так, как это было официально принято, хотя на самом деле некоторые из них евреи называли синагогами, как это было указано в отношении молельни Песковского района. По традиции синагога должна находиться в отдельном здании, а все эти молельни и молитвенные дома в Петербурге располагались в наемных помещениях – в основном в бывших квартирах. Но часть молелен помещалась в здании ПХС, куда, как уже сказано, они переехали по требованию властей после ее освящения: «Шомре-Эмуним» (Аракчеевская), «Гмилус-Хесед», «Эн-Яков» (Семеновская), Купеческие Первая и Вторая (Солдатская), Малковская, «Поал Цедек». Сведений о них почти не сохранилось, так как они для властей как бы не существовали после переезда.⁴³

В отношении Первой Купеческой, находившейся в здании Малой синагоги, известно, что в 1908 г. в МВД поступило письмо от ее прихожан, являвшихся хасидами. Они просили узаконить ее существование на основе царского указа от 17 апреля 1903 г. о свободном богослужении и полученном от МВД разрешении иметь в Петербурге семь еврейских молелен вне ПХС. Просили назвать ее «Хасидской», установить им пониженный размер членского взноса – 12 руб. в год, разрешить создание отдельного хозяйственного правления. Подписал это письмо «уполномоченный хасидов» С.А. Трайнин и 51 прихожанин молельни. Из МВД это послание переслали градоначальнику. И он, основываясь на мнении руководителей ПХС, высказался против их отделения. При этом он указал, что если они хотят обособиться в своих молениях, то им в этом никто не мешает. Так и не удалось хасидам организационно выделиться из единого еврейского религиозного центра.⁴⁴