К лучшей жизни (сборник)

Он достал из своей котомки лапти и подал Васе.

– На вот, носи. А старые я завтра тебе зроблю, краше новых будут.

Вася взял лапти, примерил их на ногу.

– Как раз по ноге, дед.

Верёвочки у лаптей были льняные, мягкие. «Рожицы» с закувырками. Таких лаптей у других ребятишек не было.

После ужина Вася лёг спать с дедом на печку. На воскресенье крестьяне долго не ложатся спать. Готовят рогожу к сдаче, вытканную за неделю.

Старшие братья сшивали один конец, потом набирали в рот воды и сбрызгивали внутри куля. Влага придавала кулю плотность. Отец на столе складывал кули в десятки и выносил в сени.

Дед с внуком, сидя на русской печи, смотрели на их работу. Как быстро работают руки отца и братишек. Печка в доме по вечерам постоянно топилась, и на ней становилось жарко. Дед садился на лежанку, а босые ноги спускал на приступки, а Вася ложился на нее.

Когда дедушка приезжал в гости, то всегда интересовался, как Вася учится. Вот и сегодня он спросил его:

– Погутарь-ка мне, Васюха, как ты учишься?

– Хорошо, дедушка, – отвечал Вася.

– Что-нибудь бы почитал мне.

– Читать-то ерунда, дед. Хочешь послушать, я расскажу тебе лучше стишок про утопленника?

– Ну, побалакай.

Вася кашлянул в кулак и громко начал читать:

Прибежали в избу дети,Второпях зовут отца:– Тятя! тятя! наши сетиПритащили мертвеца.– Врите, врите, бесенята, —Заворчал на них отец. —Ох, уж эти мне робята!Будет вам ужо мертвец!

Когда Вася рассказывал, то слушал не только дед, но и вся семья. Младшие сестрёнки улеглись уже на полатях. Повернули головы к печке и внимательно слушали:

Есть в народе слух ужасный:

Говорят, что каждый годС той поры мужик несчастныйВ день урочный гостя ждет.Уж с утра погода злится,Ночью буря настает,И утопленник стучитсяПод окном и у ворот.

Когда Вася закончил рассказывать, дед похвалил его:

– Гринька у нас так не може гутарить.

Гринька – другой внук у деда, от старшего сына, двоюродный брат Васи. Жил в другой деревне, а учился в той же школе, что и Вася.

– Он дюже плохо учится, дедушка, – сказал Вася. – Теперь, деда, ты расскажи что-нибудь.

– А что тебе, внучек, погуторить? Разве про японцев, как я с ними воевал?

– Ну, расскажи.

Хотя Вася уже несколько раз от него слышал про эту войну, но дед любил рассказывать:

– Служил я на корабле бонбардиром. От меткого попадания моих бонб не один корабль противника ушёл ко дну. Вот за это сам адмирал в Порт-Артуре прикалывал на грудь мне хресты.

На русско-японской войне он был героем. За что получил два Георгиевских креста первой и второй степени.

Дед гордился своими наградами. Они у него висели на стенке, а когда уходил из дома, снимал их, завёртывал в тряпочку и клал в уголок на дно сундука.

В печке догорали последние головёшки. Отец, сидя на корточках, курил и пошевеливал угли кочережкой, табачный дым тянуло в поддувало. Терентий бросил в печку окурок папиросы, ещё раз помешал кочережкой угли в печи и сказал:

– А, ну-ка, Васюха, закрывай трубу.

Вася взял лежащий на припечке специально обтёсанный по размеру кирпич, обвёрнутый тряпочкой, и заложил в трубе отверстие. Тепло пошло из печки по верху, и вся изба стала нагреваться.

– Деда, – сказал он, подсаживаясь к нему поближе, – сваргань мне пенал.

– Погодь, че-то не припоминаю. Пенал! А что это за штуковина така?

– Это маленький ящичек, в который ученики кладут ручки, карандаши, грифель, чтобы они не ломались.

– Ничо себе придумал. Изголяешься над дедом. Это-ка мы с тобой завтра варганить будем, – широким беззубым ртом зевнул дед. – А сейчас давай-ка, паря, ложиться почивать.

Дед удобнее улёгся на краешке печи, а Вася залез на полати, где уже спали девчонки.

Утром он проснулся рано. Мать старшую сестру подняла ещё раньше. Она хлопотала при маленьком ночнике у печки. Мать месила в квашне тесто, а Анюшка готовила капусту, свеклу, морковь. Ведь сегодня воскресенье, и мать напечёт ватрушек и пирогов.

Вася слез с полатей, подошёл к окну и увидел, что земля вся покрылась снегом. Отца в избе не было. Старшие братья спали на печи.

– Мам, а тятя где? – спросил он.

– Рогожи складывает на санки.

Вася полез на печь, снял с шестка свои новые лапти, сел среди пола и стал обуваться.

– Ты куда это спозаранку собрался? – спросила мать.

– Тяте пособить хочу, рогожу повезу с ним к Корепину.

Он оделся и вышел на улицу. Половину рогожи отец уже положил на санки, а вторая лежала на рундуке.

– Ты пошто пришел? – спросил отец.

– С тобой поеду.

– Правильно, Васюха, неча без дела слоняться. Щас рогожу догрузим и пойдём в избу. Там, наверное, картошка сварилась. Поедим и поедем.

Когда они зашли в избу, все уже сидели за столом. Мать поставила решето с картошкой, деревянную чашку с солёной капустой и чашку с солёными грибами.