"К предательству таинственная страсть..."

Сталин, за плечами которого было пять ссылок — от Сольвычегодска до Туруханска, — несколько побегов, по чьей судьбе прокатилась гражданская война; который и не думал покидать Москву, когда немецкие полководцы раз­глядывали в бинокли Кремль, Сталин, который 7 ноября 1941 года произнёс с трибуны Мавзолея речь, навсегда до последнего слова вошедшую в исто­рию страны и войны. Сталин сам, своим умом и волей внедривший систему лесополос, спасших колхозные поля от смертельных засух (“мы сеяли чест­но”), по воле которого строились магнитогорские, череповецкие и кемеров­ские домны (“мы честно варили металл”); Сталин, чей “атомный проект” вот уже восемь десятилетий спасает нашу страну от порабощения; Сталин, кото­рый не боялся даже после убийства Кирова никаких покушений, о чём свиде­тельствуют воспоминания его личного переводчика Валентина Бережкова: “Сейчас утверждают, что всех посетителей, даже Молотова, перед кабинетом вождя обыскивали. Ничего подобного не было. <...> За все почти четыре го­да, что я приходил к Сталину, меня ни разу не обыскивали и вообще не под­вергали каким-либо специальным проверкам. Между тем, в наиболее тревож­ные последние месяцы 1941 года, когда опасались заброшенных в столицу не­мецких агентов, каждому из нас выдали пистолет. У меня, например, был маленький “вальтер”, который легко можно было спрятать в кармане. Когда около шести утра заканчивалась работа, я, взяв его из сейфа, отправлялся в здание Наркоминдела на Кузнецком. В осенние и зимние месяцы улицы были погружены во мрак. Часто попадался комендантский патруль, проверял документы. Но ведь мог встретиться и немецкий диверсант. На сей случай и полагалось оружие.

По приходе в Кремль на работу следовало спрятать пистолет в сейф. Но никто не проверял, сделал ли я это и не взял ли оружие, отправляясь к Сталину”.

Не лишне заметить, что родители Бережкова, эмигрировавшие в годы ре­волюции на Запад, в это время жили в Швейцарии, и Сталин и НКВД знали об этом.

Наследников Сталина,

             видно, сегодня не зря

хватают инфаркты.

             Им, бывшим когда-то опорами,

не нравится время,

             в котором пусты лагеря.

А залы, где слушают люди стихи,

             переполнены.

“Наследники Сталина” были напечатаны в “Правде” по распоряжению Хрущё­ва, который якобы сказал в кругу высшей партийной знати: “Если Солженицын и Евтушенко — антисоветчина, то я — антисоветчик”. Хрущёв думал, что он по­шутил, но на самом деле он невольно сказал чистую правду обо всех троих.

Есть у Евтушенко несколько “знаковых” стихотворений, в которых он по­старался изложить своё мировоззрение, свои идеологические взгляды. Это “Бабий Яр”, “Наследники Сталина”, “Танки идут по Праге” и, конечно же, “Русские коалы”, говоря о которых надо вспомнить случай из жизни Е. Е., о нём пишет известный бард и стихотворец Дмитрий Сухарев:

“Мы прошли в ресторан и сели. Он наклонился и шепнул: “О литературе давай не говорить, сзади сидит некто Алексеев — автор романа “Солдаты” — дикая сволочь. Всё-таки это несправедливо, — добавил он с грустью, — что у антисемитов получаются дети”.

Действительно, вокруг Алексеева сидел выводок детей, а напротив вос­седала пышущая здоровьем жена. Это было процветающее семейство.

Ненависть к антисемитизму в нём вышла наружу в этот день не впервые. Ещё дома он скрежетал зубами по поводу кочетовской травли Слуцкого, повидимому, это было не просто влияние его литературной среды, а глубокое убеждение”.

В этих же воспоминаниях Сухарева есть свидетельство о том, что Евту­шенко назвал Михаила Алексеева не только “дикой сволочью”, но и “живот­ным”, и это сказано о талантливом русском прозаике, чудом выжившем в дет­стве во время страшного голода 1923 года в Поволжье, написавшем об этой народной трагедии роман “Драчуны” — о фронтовике, участнике обороны Ста­линграда, авторе романов “Ивушка неплакучая” и “Хлеб — имя существитель­ное”, главном редакторе журнала “Москва”, по чьей воле в 1965 году был на­конец-то опубликован роман Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита” (а впоследствии и роман самого Евтушенко “Ягодные места”). “Несправедли­во, что у антисемитов получаются дети”... До чего договорился! Как тут не вспомнить планы некоторых западных “антропологов-расистов” о том, что по­сле победы над гитлеровской Германией всех немецких женщин необходимо стерилизовать, как каких-нибудь “недочеловеков” или бессловесных “коал”.

***

О наши русские коалы!

На всех идеях и делах,

эпохе нашей подпевалы,

вы дремлете, как на стволах.

Мой современник, содременник,

Глаза спросонья лишь на треть

ты протираешь, как мошенник,

боишься чаще протереть.

Нет, дело тут не в катаракте.

Граждански слеп не ты один.

Виной твой заспанный характер,

Мой дорогой согражданин... (и т. д.)