"К предательству таинственная страсть..."

Е. Евтушенко, осуждающий, по словам его биографа И. Фаликова, “вся­кое насилие”, во время избирательной кампании 1989 года писал: “Пора при­нимать самые строгие нравственные и судебные меры к таким, например, ос­корбительным выражениям и словечкам, как “русская свинья”, “хохляндия”, “все грузины торгаши”, “жид”, “армяшка”, “чучмек”! (“Советская культура, 1989 года, 11 марта”). Но это было лишь предвыборным лицемерием, потому что, когда ему было нужно, он русофобствовал с удовольствием, о чём свиде­тельствуют его стихи “О русских коалах” — ленивых, сонных, обожающих нево­лю сталинской эпохи. Если, по логике Евтушенко, надо судить за “русских сви­ней”, то почему бы не судить за “русских коал”? Ведь в обоих случаях русские приравниваются к животным. Думаю, едва ли Евтушенко решился бы написать “грузинские” или, допустим, “латышские” коалы. Русские коалы виноваты в том, что Леонид Брежнев получил Ленинскую премию за мемуары о “Малой земле” (“ты дал медальку не задаром, // ведя и свой медалесбор // малозе­мельным мемуарам // на всеземельный наш позор”). Но откуда было знать неграмотным “коалам”, что мемуары о Малой земле были написаны двумя со­ветскими писателями еврейского происхождения? Однако, думаю, что нашему автору наверняка это было известно... “Мартены, блюминги, кессоны — вот племя идолов твоих”, — бросает в лицо коалам наш поклонник Маяковского, написавший в своё молодое время поэмы о строительстве “КамАЗа” и о “Брат­ской ГЭС”, которые были воздвигнуты мозолистыми руками “русских коал”, подвиги которых Евтушенко воспевал во всю глотку.

В 1967 году он в письме министру культуры П. Н. Демичеву настойчиво потребовал, чтобы министр как можно скорее распорядился о сдаче в прокат в театре на Таганке спектакля по его поэме “Братская ГЭС”. В этом обширном письме Евтушенко писал, что в спектакль “вошли самые партийные, самые героические куски из поэмы: “Коммунары не будут рабами”, “Идут ходоки к Ленину”, “Азбука революции”, “Большевик” и другие. Композитором Колмановским создана для спектакля песня о партбилетах, которая является как бы лирическим гимном партии”:

Продолжается подвиг великий,

и повсюду Магнитки гудут,

словно Ленин мильонноликий,

по земле коммунисты идут.

Партбилеты ведут ледоколы,

опускаются с песней в забой.

У Мадрида, у Халхингола

Прикрывают коммуну собой.

И стараются пули усердно,

но другого им выхода нет:

Чтобы пуля достала до сердца,

надо прежде пробить партбилет.

Только тот партбилета достоин,

для кого до конца его лет

партбилет — это сердце второе,

ну, а сердце — второй партбилет.

Вот такие “гимны партии” сочинял в брежневские времена наш летописец эпохи.

Однако, когда наступило горбачёвское время “перестройки”, “гимн парт­билету” и глава из “Братской ГЭС” о Ленине были тщательно (видимо, как воспевающие коал) изъяты автором из поэмы, о чём поведал мне с горечью один из персонажей поэмы Алексей Марчук... “Марчук играет на гитаре, а море Братское поёт”, — как писал о нём в поэме молодой Евгений Алексан­дрович...

“Я с кровиночкой смеляковской”, — гордо заявлял он о себе любимом. Но, видимо, забыл о том, с какой строгой любовью писал о строителях соци­ализма сам Ярослав Смеляков в стихотворениях “Моё поколение”, “Кладби­ще паровозов”, “Если я заболею — к врачам обращаться не стану”.

Я строил окопы и доты,

железо и камень тесал,

и сам я от этой работы

железным и каменным стал...

А Николай Рубцов — с каким неподвластным бегу времени чувством писал он о своих земляках, о своих братьях и сёстрах из русского простонародья:

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,

И сам председатель плясал, выбиваясь из сил,

И требовал выпить за доблестный труд и за честность,

И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил...

Они все создавали летопись своей эпохи, помня, в отличие от автора “Братской ГЭС”, что из песни слова не выкинешь...

***

10 января 1992 года в Доме Ростовых на учредительной писательской Кон­ференции содружества независимых государств Евгений Евтушенко так вы­сказался о гибели СССР:

“Мы живём в особое время. Произошёл колоссальный политический катаклизм. Если образование Союза независимых государств и не укла­дывалось в какие-то крючкотворства, прокрустова ложа, то всё-таки мы счастливы, не только мы, но и всё человечество счастливо, что на мес­те бывшего Союза СССР образовалось новое содружество государств... Мы уверены, что вместе с вами соединимся в общем содружестве, ко­торое не будет построено по пресловутому, осуждённому нами принци­пу “старшего брата”. Вспомним хотя бы то, что многие русские писате­ли защищали писателей других республик, в том числе из Прибалтики, когда партийно-бюрократическая система их угнетала; бросала за ре­шётку борцов за незалежность Украины, — мы боролись тоже вместе за их свободу. Я вынужден вам напомнить о том, что когда-то Иван Драч приезжал в Москву ко мне для того, чтобы я написал письмо в защиту замечательного критика Ивана Дзюбы, которого преследовали за его прекрасную книгу о насильственной русификации” (из стенограммы).