"К предательству таинственная страсть..."

Но этого ему показалось мало, и он тут же поклялся в верности комму­низму, понимая, что генсек Хрущёв оценит это признание: “В связи с тем, что коммунизм, как я уже сказал, стал самой сутью русского народа, то циники и догматики не просто предатели революции — они предате­ли своего народа”, — написал он в письме Хрущёву по поводу своей “Авто­биографии.”. Однако и это утверждение ему показалось недостаточным, и Евгений Александрович, понимая, что кашу маслом не испортишь, доба­вил: “Для меня как для русского, как для человека, для которого заве­ты Ленина — самое дорогое на свете, антисемитизм всегда был вдвой­не отвратителен”...

Ну, за эти слова Хрущёв должен был не кричать на Евтушенко, а прико­лоть ему орден на лацкан пиджака.

А Евгений Александрович, сообразив, что тема интернационализма для него, у которого “еврейской крови нет в крови” — всё равно, что золотая жи­ла для золотоискателя, уже не останавливался на достигнутом, и вот какую сцену то ли вспомнил, то ли сочинил для доверчивого читателя в своём лон­донском издании:

“Вдруг открылась дверь, и появился старичок-наборщик в рабочем халате.

— Ты Евтушенко будешь? Дай руку, сынок. Я набирал твой “Бабий Яр”... Правильная вещь! Все рабочие у нас в типографии читали и одобряют... — Рука старичка нырнула в халат, и оттуда появилась четвертинка водки и солё­ный огурец.

— Это тебе наши рабочие прислали, чтоб ты повеселел. Не волнуйся, да­вай и я с тобой выпью за компанию... Ну, так-то оно лучше... Я, брат, в мо­лодости в рабочей дружине участвовал. Евреев мы от погромщиков защищали. Хороший человек антисемитом быть не может... Старичок что-то ещё говорил, и мне как-то спокойней становилось на душе”.

Ну, прямо-таки не наборщик, а какой-то сказочный дед Мороз с дарами, с чекушкой и солёным огурцом. А “Бабий Яр”, оказывается, стал духовной пищей для русского простонародья и приговором для антисемитов: “Я, — про­должает Евтушенко, — получил на “Бабий Яр” около 20 тысяч писем, и лишь тридцать-сорок из них были написаны в агрессивном тоне. Но все они были написаны левой рукой”. Я прочитал эти слова и расхохотался: Е. Е., словно опытный профессиональный следователь, распознал, какой рукой (левой или правой!) были написаны эти ненавистные ему “тридцать-сорок” писем!

Но если говорить о сути “шестидесятничества”, то сама евтушенковская “Автобиография.” не заслуживает серьёзного внимания. Серьёзного внима­ния заслуживают комментарии и предисловия европейских и американских идеологов и пропагандистов холодной войны с СССР, которыми они сопро­вождали евтушенковскую исповедь. В некоторых публикациях последних лет при жизни Евтушенко не раз сообщалось, что, кроме трёх европейских изда­ний “Автобиографии.”, было ещё одно — четвёртое, американское, предис­ловие к которому якобы написал бывший глава ЦРУ Аллен Даллес.

“В прозе у нас теперь гуру Солженицын. Как сказал в беседе со мной полковник ГРУ Валерий Берчун: “Какие бы улицы и центры ни на­зывали его именем, для меня Солженицын остался человеком, который воевал против моей страны”. В поэзии “наше всё” — Евтушенко, предис­ловие к автобиографии которого написал бывший глава ЦРУ Даллес. За­служить надо такую честь! Теперь нас Евтушенко из Оклахомы учит ро­дину любить. А за Даллеса заступается. Вот как Евтушенко отвечает на вопрос журналиста Андрея Морозова:

— Очень много писали о том, что так называемая “Доктрина Далле­са” — фальшивка. Но если это так, то почему всё, о чём там написано, сбылось?

— Я считаю, что для американской разведки слишком много чести думать, что это они развалили Советский Союз. Мы это сделали сами”.

О как! Ну, естественно, “мы сами”. С Вашей помощью, Евгений Александрович, как же-с. “Вы и убили-с” (из интернет-журнала Л. Сычё­вой, март 2016).