Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Лейтенант, скажи честно, кто ты такой? — выкрикнул я, стараясь удержать последние крохи разума. Я просто напросто НЕ ПОНИМАЛ, что происходит и что надо делать. Впервые столкнулся с тем, с чем любил сталкивать своих врагов — с полным хаосом и абсолютной непрогнозируемостью развития событий. И сам оказался не готов молниеносно ориентироваться и принимать решения. Я — кабинетный тактик, а не полевой стратег, и чтоб дать понять это, вселенная весело макнула меня сегодня в дерьмо. — Лейтенант, вы понимаете, что это разборка между кланами? И вы только что, лично, подписались на то, что являетесь стороной конфликта? И ваши люди — сторона конфликта? Не госструктура, подчиняющаяся муниципалитету, которая стоит над схваткой кланов и защищает от их войны обывателей, а прямой участник? Лейтенант, тебе не страшно?

— Тянешь время, Шимановский? — Усмешка. — Зря.

Я не тянул время, я пытался удержать разум на плаву. Но вариантов решений у меня не было от слова «совсем».

А через несколько минут точку в моём провале поставила специальная полиция, доказав, что несмотря на идиотизм отдельных представителей на тактическом уровне, стратегически у них всё в порядке и они могут решить почти любую возникшую проблему. Ибо через несколько минут раздался гул, и в наш тоннель въехали новые действующие лица — ещё пять машин специальной полиции. Суки, да сколько ж вас участвует в операции!

К счастью, это были грузовики, укомплектованные не под завязку. Всего в пяти машинах было не более двадцати человек — как раз на смену тем, кто выбыл. Они встали вдоль стены, закрывая залёгший за ними личный состав от коварных нас и от возможной взрывной волны, после чего на нас начало смотреть на два десятка винтовок больше.

— Шимановский! — новый крик Орейро. — Считаю до пяти и открываем огонь! Раз!..

— Ты убьёшь ангелов! — произнёс я. — Холодно! Целенаправленно! Тебе не жить, Орейро! Вам всем не жить!

— Потом разберемся, Шимановский! Так какое вы приняли решение?

— Орейро, ты влез в разборку не своего уровня! — продолжал я глупые попытки тянуть время. — Но у тебя ещё есть шанс выжить, списав потери на случайный дружественный огонь! Орейро, не делай глупостей!

— Повторяешься, Шимановский! — Этому скоту было не по себе. Я сбивал его с решения открыть огонь, но, кажется, это единственное, что я пока ещё мог. — Я — защищаю закон! Защищаю людей! А вы — зло! Вы везёте оружие для террористов!

— Мы — основатели! — парировал я. — И те, на кого ты работаешь — основатели! Мы разберёмся друг с другом, лейтенант, но черепа трещать от этого будут у вас, сеньоры гвардейцы! Предлагаю вам садиться в машины и валить отсюда, отпустив нас, пока вы не превратились в мёртвых гвардейцев!

— Смешно! — Орейро закаркал. — Что ещё съюморишь, Чико? — «Чико» звучало и как «цыплёнок», уменьшительно-ласкательное обращение к неразумному дитяти в Латинской Америке, и как ирония по поводу моего статуса ангела и члена корпуса. Дался я ему!

— Внимание, всем, кто слышит! — раздался голос по общей линии. — Всем, кто слышит! Лечь на землю за укрытиями! Повторяю, всем, кто слышит, лечь на землю за любыми укрытиями и не поднимать головы!

— Наконец!.. — также по общей раздался голос Васильевой… Ибо говорившей был никто иной, как сеньора Морган.

Далее последовал заключительный акт сегодняшней кровавой пьесы. Снова гул, в тоннель заехало четыре новых действующих лица, четыре броневика сверхтяжёлого класса «Либертадор», которыми укомплектована дворцовая стража. Из них начали выпрыгивать люди в чёрных доспехах без опознавательных знаков… Тут же отрывающих огонь по колонне машин специальной полиции. Я опустил голову и зажмурился, представляя, что сейчас будет, и угадал. Вспышка, и гулкий взрыв — импульс ядерного деструктора. И ещё один.

— Лежать! Не с места!

— Лицом вниз!..

Боже, как я люблю эти звуки! И трели «Жал» и «Кайманов», царапающих бетонопластик там, где минуту назад лежали, залегая, твои враги.

— Не стрелять! Свои! Не стрелять! Свои! — Я поднял голову. В заполненном дымом и гарью тоннеле к нам шёл человек в чёрной броне с поднятым забралом. — Дворцовая стража, не стрелять, свои! Кто из вас Хуан Ши-ма-нов-ский? — сверился он с чем-то мне невидимым на откинутом забрале.

Я поднялся, вздыхая и отряхиваясь.

— Я, сеньор. И вы не стреляйте.

— Раненые есть? Можем чем-то помочь? — нахмурился он.

* * *

Сирена приехала через двадцать минут. К этому моменту сюда, в тоннель, откуда успели выветриться гарь и дым, доставили четыре десятка гвардейцев, напавших на наши машины за пределами тоннеля, доставили девочек групп два и три, и три тела из группы четыре. Остальных из «четвёрки» забрали скорые прямо по месту — ранены были все, но «двухсотых» только трое. Я не ходил, не смотрел, кто, ограничившись отчётом Камиллы. Боялся, что не удержу эмоциональный щит и сорвусь, а я пока ещё здесь нужен. И второй раз, как тогда, как приводила меня во время вендетты в чувство Марта, не получится.