Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Всё, посмотрели? — подошла сзади женщина. Она не парилась и-за откровенного наряда, Венера к ним добралась и сюда, в медвежий русский угол.

— Да, спасибо. Теперь понимаю, как они жили. У нас квартирка меньше, но зато снаружи… Больше. Всё больше, — честно признался я. — И развлечения есть кроме футбола на площадке между коробками домов.

Женщина пожала плечами.

— Каждому своё. Мне здесь нравится. Но дети, когда вырастут, скорее всего уедут. Правда это будет ещё не скоро.

— Это жизнь, — задумчиво улыбнулась Роза.

Потом мы пили вкусный чай с малиной. Не настоящей, конечно, вкусовая добавка, но сам чай был из листьев, заварной, а не химия. Говорили о том о сём, трепались о разном. Друг другу понравились. И когда уже собрались уходить, её вдруг осенило:

— Стойте! Стойте-стойте, погодите! — Она побежала в дальнюю спальню. — Не уходите! Идите сюда!

Мы подошли. Она раскрыла створки-купе на стене и копалась в немаленькой кладовке, которую я сразу и не заметил. В основном там было постельное бельё, какие-то тюки с одеждой, инструменты в чемоданчике от дрели…

— Вот! Нашла! В самом низу лежит! — женщина наклонилась до самого пола, ища что-то под дальней полкой, а под конец, вытаскивая, даже встала на коленки. Попка у неё ничего, конечно, но трусы какие-то несексуальные. Не мой фасон эта сеньора.

— Что это? — Я взял из рук довольно сияющей женщины небольшую пластиковую коробку. Вес также небольшой, но внутри что-то твёрдое билось о пластиковые стенки.

— Это осталось нам от предыдущих хозяев, — пояснила она. — То есть от твоей бабушки. Мы смотрели что, когда-то давно, ничего ценного и опасного. Ну, что может потечь, или отравить, если герметичность нарушится, — пояснила она, хотя я её не осуждал. И не осуждал бы даже если б было что-то ценное, и они его забрали.

— А мама? Не взяла эту коробку?

Она пожала плечами.

— Я не помню. Но знаешь, мне кажется, если она похоронила мать, да была с двухлетним ребёнком на руках… Ей могло быть не до каких-то коробок. Забрала документы, ценности, всё, что не захотела оставлять компании, и уехала. Не делая тщательного перебора, того, что осталось. А почему мы не отдали — не скажу. Я тогда ещё в школу ходила. Многое понимала, была уже немаленькая, но и недостаточно взрослая, чтобы отвечать за такие вещи.

— Хорошо, я вас понял, — я благодарно склонил голову. — И никаких обид нет, ни дай бог. Спасибо вам за гостеприимство!

— Да не за что. Приходите ещё. Развлечёте. Тут знаете как скучно? — Расплылась в довольной кошачьей улыбке. — А у вас новые и к тому же весёлые лица.

Что ж здесь за скука, если постные стандартные лица кадровых ангелов при исполнении, а при исполнении они молчаливые сеньориты, ей весёлыми показались?

Коробку я вскрыл только в машине. Маркиза, бессовестно дрыхнувшая, пока мы шлялись по Рудному, завела агрегат и выставила автопилот, и наш, местный, взятый на время у Самарского филиала УДС, «Мустанг», выезжал на междугородний тоннель до магнитки. Мы приехали в Самару рано утром, на ночном поезде, перехватили машину у местных подчинённых сеньоры Морган и рванули в Рудный — повидать места, где я теоретически мог родиться и жить, не останься мама в Альфе. Теперь же нам осталось впритык времени вернуться, перехватить парней на вокзале, которые как раз к вечеру прибудут, и вместе поедем в студию на эфир. Дима кстати приехал с нами и сейчас в студии вовсю шаманит с местными, отзвонился, сказал, всё в порядке, к эфиру готово.

В коробке было несколько личных вещей, пара бумажных распечаток с выцветшей краской и коробочка… С колечком. Обручальным. Значит нашли ценное, но не тронули. Уважаю таких людей.

Первая из записок гласила:

«Дорогой Хуан. Я пишу тебе это письмо, зная, что умираю. У меня опухоль, и врачи сказали, что смогут лишь продлить мне жизнь, и эта жизнь превратится в ад. Я решила не делать себе ада раньше времени, ведь если всевышний решит, я туда попаду вне зависимости от желаний, и поэтому выбрала жить сколько отмеряно, как человек.

Я попросила маму отдать тебе эту коробку на шестнадцатилетие.

Почему только сейчас? Потому, что теперь ты вырос, начал понимать многие вещи и думать, и лишь теперь, надеюсь, сможешь осознать мои слова в полной мере, думая сердцем, а не эмоциями.

Да, я прошу тебя именно об этом — прошу простить твою мать. Она не праведница, и совсем не героиня, преодолевающая любые трудности и невзгоды, каких показывают в фильмах. Она — всего лишь обычная женщина со своими слабостями. Больше скажу, такие как в фильмах встречаются редко, почти никогда, в основном все мы обычные, просто кому-то повезло чуть больше, кому-то чуть меньше. Мне повезло, я вовремя встретила своего Стефана и не наделала глупостей. Ей — чуть меньше.