Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Примирение, происшедшее весной 1921 года, не привело к объединению, и каждый лагерь продолжал жить обособленно, соблюдая традиции своего основного корпуса так, как если бы он продолжал существовать и за рубежом.

Так продолжалось до конца 1925 года, когда VI выпуск установил полное примирение между обоими группами и создал для корпуса единые традиции. Решительным толчком к этому послужило прибытие в корпус группы кадет-сибиряков из Шанхая. Это были кадеты, спаянные крепким товариществом, прошедшие суровую школу и блестяще сохранившие дисциплину и кадетский дух, несмотря на все пережитые испытания.

В объединении кадет в одну семью и прекращении розни между двумя лагерями сыграл свою роль тот факт, что к этому времени в корпусе уже не оставалось старых кадет тех основных корпусов, при которых родилась и подогревалась рознь между двумя лагерями. Острота всего пережитого постепенно исчезала, забывались причины, породившие разделение, и в сознание кадет все больше входила мысль о том, что это уже не Сводный Киево-Одесский, а Русский кадетский корпус.

Радуясь наступлению мирной и объединенной кадетской жизни, генерал Адамович даже поступился некоторыми своими правами директора, закрыв глаза на новые вводимые традиции и предоставив самим кадетам устройство своей внутренней жизни и взаимоотношений между старшими и младшими. И даже делал вид, что не замечает ни похороны химии, ни ночные парады. Следуя его примеру, на это закрывали глаза и офицеры-воспитатели.

Установленные единые традиции, собственно, мало отличались от прежних, но в них было две новых основных черты: они были общими для всего корпуса без исключений и из них полностью и окончательно был исключен цук. Большое значение оказало также и следующее обстоятельство, вытекавшее из всей сложившейся обстановки, а именно то, что в Российской империи, поступая в корпус, молодежь вступала на первую ступень того жизненного пути, который с каждым годом приближал ее к избранной цели – военное училище и полк.

Но у кадет в зарубежье положение было другим: у них не было НИЧЕГО, ни училища, ни полка, ни самой России. У них был только корпус, и на нем, и только на нем, сосредоточивалась вся любовь к потерянной Родине. Кроме того, если в старое время в корпуса шли почти исключительно сыновья офицеров, то есть той среды, к которой и сами они готовились принадлежать, в зарубежных корпусах была молодежь из самых различных слоев русского беженства и даже сербы. Однако, несмотря на все эти исключительные обстоятельства, в основу новых традиций были по-прежнему заложены внутренняя дисциплина, иногда очень суровая, товарищеская спайка и, как главная руководящая мысль, любовь к родному корпусу и к прошлому Императорской России.

В 1925 году «Звериады» Киевской и Одесской частей корпуса были увезены последними генералами выпусков, и VI выпуск, ставший 1-м традиционным, создал новую общую «Звериаду». Это была книга в роскошном переплете из малиновой кожи с золотым тиснением и обрезом, с прекрасной меловой бумагой; на крышке переплета был прикреплен нагрудный знак корпуса, а страницы были украшены художественными орнаментами, портретами Государей и различными эмблемами. Начальный текст упоминал и о Киевском, и об Одесском корпусах, об их соединении в Сараеве и о создании Русского корпуса: «В горах средь Боснии, далеко в долине дикой и глухой…», а заканчивался выражением веры в грядущее возрождение Родины. Каждый выпуск, оканчивающий корпус, имел право вписывать в «Звериаду» свои собственные строки, изливая в них свои чувства к педагогам, к некоторым событиям или просто к окружающей среде. Надо признать, что стихи эти редко обладали литературными качествами, а были места и не совсем цензурные. Но они служили своеобразной «отдушиной», как это было и в старое время в России.

Внутренней жизнью корпуса руководил «Выпускной совет», который назначался уходящим выпуском во время последнего ночного парада и передачи «Звериады». Он состоял из «генерала выпуска», двух старших и двух младших «полковников», «адъютанта» и вице-фельдфебеля, входившего в Совет немного позже, после своего производства. Ему принадлежала дипломатическая и очень деликатная роль «офицера связи» с директором корпуса. Все решения проводились Советом сообща, и «генерал» являлся «первым между равными». Надо отдать справедливость VI выпуску, что он умело подобрал традиции из обоих основных корпусов, а новые основал на том, что уже было в жизни корпуса. Так, например, девизом корпуса было утверждено – «Помните, чье имя носите!», что красивой вязью было изображено на первой странице «Звериады». Маршем корпуса была принята музыка и слова «Наш полк» (К.Р.). Малиновый цвет погона стал считаться своим, родным, что подтверждалось малиновыми гвоздиками на традиционных парадах. Конечно, сохранилась старинная общекадетская традиция по окончании корпуса оставаться на «ты».