Каин: Антигерой или герой нашего времени?

Лет через пять на месте Убогого дома было открыто обыкновенное кладбище, названное по кладбищенской церкви Лазаря — «Лазаревским». Однако обычай населения собираться в Марьиной роще для поминовения покойников не исчез, а принял лишь другую форму. Собиравшиеся родственники, похороненных на кладбище, приходили в рощу на целый день. Где и проводили время. После еды и выпивки пели песни, играли на народных музыкальных инструментах, плясали, водили хороводы[32]…

Ванька Каин шел с братками по Марьиной роще в очередной притон вожака, коих немало было на Москве. Большинство из них подчинялись Камчатке, лишь в Земляном городе, на Сухаревской улице, один из вертепов забрал в свои руки главарь небольшой шайки Левка по кликухе Рыжак. Он хоть напрямую и не подчинялся Камчатке, но если потребовалось собрать общемосковскую сходку, Рыжак обязан был на нее явится и выполнить ее неукоснительное решение.

Последняя такая сходка была лет пять назад, когда Левка принялся «чистить» Белый город, не входящий в его зону. После сборища Левка не лез больше в Белый город, но отношения его с Каином стали натянутыми.

В одним из глухих переулков остановились подле пятистенка с нарядными наличниками. На ступенях крыльца сидел детина в посконной рубахе и, казалось бы, беззаботно лузгал семечками.

Зуб оглянулся, а затем коротко спросил:

— Здесь?

Детина кивнул.

— Вы, корешки, тут побудьте, — приказал браткам Зуб, — а мы с Каином зайдем.

Камчатка был в соседней комнате, откуда раздавались нестройные глухие голоса. В соседнюю комнату Зуб не пошел: ибо туда его никто не приглашал, так как там собралась воровская верхушка Камчатки, в которую пока Зуб не входил, а потому смиренно ожидал пахана в передней.

— Не торочи у дверей, Каин. Сядь на лавку! — как можно громче повелел Васька. Голос свой повысил нарочито, чтобы его услышали в соседней комнате, хотя Камчатка был уже предупрежден о приходе Зуба.

Пахан, плотно прикрыв за собой дверь, вышел минут через двадцать. Это был довольно рослый, широкоплечий человек, с загорелым, крупнорубленым лицом, обрамленным каштановой бородой, и с зоркими свинцовыми глазами. Вся его крепко сбитая сухотелая фигура, с длинными грузными руками, говорила о немалый силе Камчатки.

Ванька уже изведал от Зуба, что Камчатка некогда был отставным матросом, жил в Хамовниках и «вкалывал» на Хамовном дворе (Московской адмиралтейской парусной фабрике), откуда бежал, угодив в списки беглых матросов. Настоящее имя его Петр Романов Смирной-Закутин, сын солдатский. Прозвище свое получил на Парусной фабрике по выделке государственной парусины, которая обосновалась в селе Преображенском на реке Яузе, где рабочие числились матросами; слово «камчатка» здесь означала: нагайку, плеть, кнут[33].

Жесткая, грозная кликуха понравилась Петру Романову, и, став знаменитым вором, он забыл свою настоящую фамилию. Никто из воров и грабителей не смел называть его Петром.

Зуб кинул на стол котому с Ванькиной добычей. Камчатка мельком глянул на нее, а затем перевел свои острые свинцовые глаза на молодого гопника. Долго смотрел, пока не произнес:

— Садись и положи руки на стол… Хорошие пальчики. На торгах щипачем поработаешь. Вначале в паре с умельцем, а когда руку набьешь, один… А теперь возьми суму и прикинь — не похудела ли.

Ванька прикинул и сразу почувствовал, что сума заметно оскудела. Увидел настороженные глаза Зуба и твердо произнес:

— Ничуть не похудела.

Камчатка нахмурился, поднялся со стула с высокой резной спинкой, а затем ступил к Ваньке и ухватил его своей огромной лапой за ворот рубахи.

— Не гони фуфло[34], Каин. Решай: скажешь правду, будешь жить, соврешь — во дворе в нужнике утоплю. Ну!

Судьба Ваньки висела на волоске, и все же он выдавил:

— Сума не тронута.

Камчатка оттолкнул Ваньку, да так, что тот отлетел к стене, едва не ударившись головой о смолистое бревно.

— Это хорошо, что ты не паскуда. Чую, верен будешь в товариществе, не скурвишься, ибо Зуба ты не предал. Тот наверняка затырил половину казны.

— Побойся Бога, Камчатка! И полушки не взял.

— Закрой рот, пока остатние зубы не выбил. На сей разпрощаю, потому что не мной грабеж заказан, но в другой раз пощады не жди… А ты, Ванька, когда пойдешь на торг щипать людишек? Давай-ка завтра почин сделай.

— Завтра не пойду.

Зуб глянул на Ваньку ошарашенными глазами: Каин не захотел пойти на дело по приказу самого пахана. Такого еще среди братвы не случалось.

— Как это не пойдешь? — повысил голос Камчатка.

— Резону нет. Меня холопы Филатьева сейчас по всей Москве ищут. Первым делом по торгам будут шастать.

— А ты, оказывается, еще и смышленый. Я ведь тебя на понт брал, а ты раскумекал. Далеко пойдешь Иван Каин. Пока же ты на крюке, а посему ляжешь на дно. Зуб хазу[35]

укажет.

Глава 8

На хазе

Каину наскучило безделье: хотелось быстрее пойти на дело, но Зуб выполнял приказ Камчатки.

— Не рыпайся. Жри от пуза, отсыпайся, а коль на мохнатку потянет, я тебе шмару приведу.

— Без шмары обойдусь.

— А, может, Дуньку? Ненасытная баба. Она молоденьких страсть любит..