Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

Эти научные успехи были встречены в Харькове совсем не однозначно. Кое-кто порадовался и поздравлял меня. Но генерал Хадеев искренне огорчился: «Вот защитишься и уедешь. Подобрать нового начальника учебного отдела будет нетрудно – место выгодное! Представлю того же майора Потапова. – (Это был мой заместитель.) – Но с кем же я буду играть в преферанс, и кто будет ходить четвертый этап в эстафете?»

Тем не менее дело шло к защите. Я быстро сдал последний кандидатский экзамен, это была философия. Получил четверку и был счастлив!

Сдавал экзамен вместе с Воровичем. Он тогда пребывал в академии в качестве адъюнкта, по гражданской терминологии – аспиранта. Он готовился долго и, как все, что он делал, сверхдобросовестно. Но получил всего лишь тройку! Я тем более почувствовал себя на коне.

И вот однажды я поехал в Москву на защиту. И не с оказией, как ездил по своим научным делам. Училище мне дало официальную командировку, причем на целую неделю. А сама защита чуть было не сорвалась.

Вторым моим оппонентом был назначен полковник доцент Бойко, о котором слушатели говорили: Бойко бойко ставит двойку. Человек педантичности и занудливости необыкновенной. Вот и мне он тоже чуть было не поставил «двойку». Отзывов о диссертации пришло много, и все были отличные, но отзыва второго оппонента не было. А без второго оппонента защита состояться не могла.

Я пошел на кафедру, где работал мой оппонент. Ноги у меня дрожат: завтра защита, а отзыва нет. В чем дело? А он мне говорит буквально следующее: «Я еще не во всем у вас разобрался. Видите ли, Моисеев, мне надо еще один-два месяца». Вот так! А защита завтра!

И снова добрый случай, и снова добрые люди.

В коридоре я встретил Володю Семенова. Мы с ним были одного выпуска – май сорок второго. Но он на фронт не попал, а был оставлен в академии в качестве адъюнкта. Успел защитить диссертацию и обогнать меня в звании: только что получил майора. Впоследствии Владимир Михайлович Семенов стал доктором наук, вышел в генералы и был под занавес своей военной карьеры заместителем по научной части начальника знаменитого Тридцатого института.

Я ему поплакался – завтра защита, а тут такое!

– Пошли к Соловью, чего-нибудь придумаем».

Генерал-майор Соловьев был начальником нашего факультета и человеком достаточно доброжелательным, хотя и трусоватым. Пришли, докладываем. Соловей пожимает плечами и говорит о неприятностях, которые могут последовать для Ученого совета, если защита сорвется, – на меня ему, разумеется, наплевать. Вроде бы уже отрезанный ломоть. И тут Семенов подает блестящую идею.

– Товарищ генерал, разрешите мне завтра выступить вторым оппонентом.

– А диссертация? Она же секретная.

– Устроим!

– А отзыв?

– Напишем!

– Ну, авиация, смотрите, не подведите!

– Не подведем! – ответили мы уже хором.

Диссертация была действительно с высоким грифом и хранилась под семью замками. Но кто поверит диссертанту, что у него нет черновиков? Они у меня, конечно, были. А кроме того, голова – это ведь самый надежный сейф для секретных документов. Мы поехали к Володе домой. Он был уже женат. Его жена Лена накормила нас обедом и мы сели работать.

Володька Семенов был очень способным человеком. Слегка безалаберный, с ленцой – что греха таить? Но был всегда прекрасным товарищем, и когда надо, понимал все быстро, делал четко и хорошо. За два часа он во всем разобрался. Еще час мы с ним вместе писали отзыв, а потом, само собой разумеется, весьма неплохо выпили. Я у него остался ночевать. Утром вместе поехали в академию. А к трем часам дня я уже был кандидатом технических наук.

Защита прошла под барабанный бой. Очень хорошо говорил В. С. Пугачев. Не ударил в грязь и Володя Семенов. Его похвалил Соловей: не подвели. Было много людей из гражданских КБ и НИИ. Задавали вопросы. Я получил много лестных предложений. Генерал Залесский, начальник НИИ-2, звал меня к себе, и я этим приглашением однажды воспользовался.

Пришел на защиту и профессор Победоносцев. Тогда-то он и рассказал мне о судьбе письма, которое я написал ему, еще будучи инженером дивизии. И мне стали понятны неожиданные выкрутасы судьбы. После защиты мы с ним долго гуляли по коридорам академии, и он мне настойчиво втолковывал, что я должен, нет, обязан приложить все усилия, чтобы уйти из армии. Теперь, когда я кандидат наук, да в такой быстро развивающейся и престижной области, как ракетная техника и реактивная наука, каждое КБ меня возьмет. Возможностей много, и материально я буду обеспечен не хуже, чем в армии.

А еще он мне сказал: «Но ваше место, я в этом убежден, в вузе. Демобилизуйтесь и приходите на мою кафедру в МВТУ».

Нет, ни в чем он меня тогда не убедил. Уж очень казалась заманчивой устроенность кадровой офицерской службы. Я был представлен к очередному званию, и генерал Хадеев обещал досрочно представить к званию подполковника, благо я занимал полковничью должность. Была уже и собственная комната – впервые в жизни. Правда, в ней кроме раскладушки, табуретки и стола на трех ножках ничего не было. Но, тем не менее, была крыша над головой.