Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Однажды в 2013 году, в 8 утра, кто-то настойчиво звонит в дверь моей квартиры в доме № 6 по улице Верней. Должно быть, накануне я вернулся поздно, поэтому просыпаюсь не сразу. Обычно я не реагирую на незваных гостей. Но тут в видеодомофон я вижу множество голов, спрашиваю, что надо, и одна из них объявляет: «Мы из отдела финансовых преступлений». С ними судебный пристав и полиция. «Если не откроете, мы выбьем дверь», – уточняет голова. Звучит серьезно.

Я тут же звоню в офис Фридландера, и мне говорят, что там то же самое и что мне нужно впустить пришедших. Это скоординированный набег по всем адресам «Карлсмудского треугольника»: на улицу Верней, в квартиру Карла в доме № 15 по улице Святых Отцов, где также располагается мой офис, в дом № 8, в Студию 7L на улице Лилля, в дом № 13 по той же улице (это квартирка, отданная в пользование Джейку, Батисту, Эрику Райту), потом на набережную Вольтера, в Лувесьен, в офис Фридландера и в его дом на проспекте Президента Вильсона. В каждую точку пришло по 4–5 голов – так что можно прикинуть, что в тот день в операции было задействовано с полсотни человек. Причина, вне всякого сомнения, – налоговое резидентство Карла. У меня головы ведут себя достаточно доброжелательно. «Что это?» – «Моя квартира, я арендую ее». – «Она принадлежит Лагерфельду?» До сих пор я не раз вляпывался в неприятности, еще чаще – избегал их, но никогда не случалось, чтобы легавые приходили ко мне домой. Через некоторое время накал стихает. В моем офисе в доме № 15 по улице Святых Отцов они не находят документов, которые ищут.

В доме же № 8 по той же улице им открывает Маржори, которая там служит. Она, умирая от страха, несет какую-то дичь и не может заткнуться. Когда один из полицейских спрашивает, где сейф, она учтиво выкладывает, что в доме два сейфа, мол, вам какой нужен – старый сейф, замурованный в стене, или тот, что открывается отпечатком пальца телохранителя месье? Ну моего то есть. Мне звонит дядя, потому что теперь всем резко понадобилось, разумеется, чтобы я пришел и открыл сейф. Я сообщаю, что вообще-то копы могут справиться и без меня. И они справляются. Внутри с одной стороны лежат вещи Карла, а слева – всякое мое добро. Ребята из отдела финансовых преступлений все описывают, но при этом ничего не уносят.

В это время звонит Мурад, сторож из Лувесьена, и говорит, что там происходит то же самое. У него тоже спрашивают, есть ли в доме сейф, и он – в отличие от некоторых – отвечает, что не в курсе. Полицейские быстро поняли, что в доме никто не живет. Они даже не пойдут в глубину парка и не найдут мой домишко у бассейна. Так что припаркованные около него Lamborghini и Hummer

остаются незамеченными. Rolls-Royce Phantom убран от любопытных глаз на стоянку на набережной Вольтера. Его тоже не увидят.

Зато из офиса Фридландера они вынесли многое.

Карла они застали на набережной Вольтера. Когда приезжаю туда, мой дядя уже на месте. Здесь царит организованный хаос: большие столы Мартина Зекели[117], попавшие сюда из галереи Крео, завалены кипами бумаг, стопками книг, эскизами, альбомами для рисования, карандашами, журналами… Ну, удачи. Легче найти иголку в стоге сена.

Когда вы в этой квартире, вас не покидает ощущение, что хозяин собирается уезжать или только приехал. Обводя глазами свой рабочий кавардак, Карл предлагает полицейским самим искать то, что им нужно. Он не до конца понимает, что происходит. Не нарушают ли они, часом, закон? Не организована ли эта операция для того, чтобы запугать его? Наверняка он задавался этими вопросами. Но это не помешало ему предложить головам кофе. По соседству все уже в курсе.

Я снова встречаюсь с Карлом в обед в доме № 8 по улице Святых Отцов. Он нервничает, слова слетают с его губ без остановки, как пулеметная очередь. Фридландер подтверждает, что это ненормально, что не имели права… Карл думает, что заказчиком является Каюзак[118]

. Незадолго до этого Карл давал интервью в Студии 7L и нелестно отзывался о президенте Франсуа Олланде. Но когда статья вышла в свет, фраза почему-то выглядела так: «Олланд – большой мудак».

Кажется, они хотят стянуть моего Солнечного Короля с небес на землю[119].

Глаза Карла Лагерфельда