Как написать зажигательный роман. Инсайдерские советы одного из самых успешных литературных агентов в мире

Обратите внимание на некоторые моменты в этой беседе. Прежде заносчивый Микки теперь ведет себя сдержанно. Общаясь с судьей Холдер, он придерживается спокойного и уважительного тона. Судья имеет право отказать Микки в тех делах, которые оставил ему Джерри Винсент, но здесь кроется нечто большее. Микки стоит на зыбкой почве. И знает об этом. Он не в том положении, чтобы требовать, но умолять тоже не собирается. Он просто презентует факты. Микки – травмированный (в буквальном смысле) протагонист, но Коннелли не придает этому чрезмерного значения. Напротив, он ставит Микки выше экзистенциальных переживаний и наделяет его чувством собственного достоинства. Микки Холлер не из тех, кто упивается страданиями. Как результат, он становится тем героем, который черпает силу из своего жизненного опыта и учится на собственных ошибках.

Еще большую выдержку проявляет Томас Питт, популярный детектив из романа Энн Перри о Викторианской эпохе «Сады Букингемского дворца» (Buckingham Palace Gardens, 2008). На первое за несколько лет задание Питта – теперь сотрудника Специального отдела по делам политической важности и особой секретности – вызывает в Букингемский дворец его начальник Виктор Нэрревей. Там, в шкафу с постельным бельем, была найдена зарезанная проститутка. Во дворце находятся принц Уэльский и его гости, с которыми он обсуждал строительство железной дороги в Африке. Понятно, что если новость о проститутке во дворце – да еще и мертвой – выплывет наружу, то разразится скандал. Питт должен найти убийцу, да побыстрее, так как королева Виктория возвращается во дворец меньше чем через неделю.

Преданные читатели Перри знают, что Питт необычайно умелый сыщик – смекалистый, бойкий и принципиальный. Но не все считаются с его авторитетом. Привередливый принц Уэльский поручает разобраться с делом одному из своих гостей – обаятельному и коварному дельцу-авантюристу Кахуну Данкельду. С первых же строк ясно, что Данкельд планирует убийство засекретить, а его следы как можно скорее замести:

[Питт], должно быть, что-то произнес, потому что Данкельд взглянул на него, а затем на Нэрревея.

– А что насчет вашего человека? – грубо спросил он. – Вы ему доверяете? Можно ли ему заниматься таким конфиденциальным вопросом? А ведь он весьма конфиденциален. Если это станет достоянием общественности, эффект будет губительный, может даже возникнуть угроза безопасности государства. Наше дело напрямую касается важнейшей части империи. Наши действия могут повлиять не только на отдельные судьбы, но и на всю нацию.

Он пригвоздил Нэрревея взглядом, будто так мог втиснуть в него понимание ситуации или хотя бы страх перед провалом.

Нэрревей едва заметно пожал плечами. Это было сдержанное, элегантное движение. Он был куда стройнее Данкельда и увереннее выглядел в своем безупречно сшитом сюртуке.

– Это мой лучший сотрудник, – ответил он.

На Данкельда это не произвело впечатления.

– Секреты хранить умеет? – настойчиво переспросил он.

– Секретные дела – это и есть работа Специального отдела, – сказал ему Нэрревей.

Данкельд обратил свой взор на Питта и невозмутимо его изучил.

Как Питт реагирует, когда к нему относятся как к обслуге? Никак. В этом-то все и дело. Он дает волю чувствам, только когда рассматривает исполосованное тело погибшей в шкафу для белья: