Самый знаменитый пример идеи о том, что язык отвечает за то, как мы видим мир, а не является просто его отражением, – это представление, выдвинутое антропологом Францем Боасом, а позднее ставшее популярным в качестве части гипотезы Сепира-Уорфа, о том, что у инуитов пятьдесят слов для обозначения снега. Поскольку инуиты обладают тонко структурированным языком, в котором подчеркиваются тонкие различия, они способны «видеть» различные типы снега, которые неразличимы для нас. Такая точка зрения была отчасти опровергнута, но самые последние исследования показывают, что Боас, возможно, на самом деле недооценил способность инуитов проводить различия. Например, в диалекте, на котором говорят инуиты, проживающие в регионе Нунавик в Канаде, имеется, по меньшей мере, 53 слова для обозначения снега, в том числе
Даже такая, казалось бы, объективная вещь, как цветовой спектр, по-разному подразделяется на части. Число названий базовых цветов, применяемое в разных культурах, варьирует от двух до одиннадцати, и те общества, в которых мало наименований цвета, неспособны видеть цвета, для которых у них нет названий. Сходным образом, удаленным племенным группам в Амазонии и других частях света никогда не требовалось разрабатывать системы счисления со значением последнего числа больше четырех (или какого-нибудь другого относительно небольшого числа). Сталкиваясь со скоплением, насчитывающим больше четырех объектов, – включая их собственных детей, – они прибегают к определению «много». Не имея языка для нумерации, они просто не могут заставить свой разум воспринимать бо́льшие числа.
Феминистки убедительно утверждали, что власть мужчин и контроль культуры гарантировали внедрение маскулинности в наш язык, что заставляет нас рассматривать женщин как занимающих более низкое положение, возрождает отрицательные стереотипы в отношении женщин и подкрепляет их подчиненное положение. Расистский язык выполняет ту же функцию в отчуждении и унижении других расовых групп.
–
– О, извини. Я пытаюсь показать, что таким образом язык становится не просто орудием познания, а средством, с помощью которого контролируется и формируется то, что познается.
Структурализм был важным течением в европейской мысли в течение почти всего XX века и влиял на все, от антропологии до киноведения. Основная идея заключалась в следующем: все значимое человеческое поведение можно понять только как существующее в рамках структуры, которая функционирует в некотором роде подобно языку, с грамматикой и словарем, и в которой каждый отдельный элемент начинает что-то значить лишь по отношению к другим.
Несмотря на то что структурализм допускает некоторое движение и перенос значений, существует фундаментальная стабильность, которая, как считали Соссюр и другие структуралисты, придает научную, объективную ценность их теориям. Эта уверенность пошатнулась, когда Жак Деррида (1930–2004) блестяще разрушил представление о научной достоверности структурализма. Даррида утверждал, что в основе структурной лингвистики – на самом деле в основе почти всех теорий, которые пытаются установить объективную идею истины, начиная с Платона, – находится определенное представление о взаимоотношениях между истиной и языком. Истина – это простая, единичная вещь во мне. Назначение языка – передать эту простую единичную истину другому человеку, подобно тому, как один человек зажигает свечу от пламени свечи в руках другого. Самый надежный и прямой метод передачи истины – устная речь. Речь гарантирует аутентичность истины, поскольку говорящий
Платон сетует на этот переход от устной речи к письменной в диалоге «Федр», и та же идея (о том, что речь – это истина, а написанное – ложь) снова и снова появляется в истории философии, вплоть до Соссюра, который рассматривал устную речь и присутствие как лучший способ предотвратить опасный сдвиг между означающим и означаемым.