Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки

– Не уверен, что меня полностью это убеждает. Хорошо, может быть, река меняется и эти лани никогда не стоят на месте, но есть же постоянство. Эта скамейка, на которой мы сидим, не перемещается, так ведь? Она по-прежнему будет здесь завтра…

– Пара замечаний. Скамейка состоит из атомов. Атомы находятся в постоянном движении и летят во всех направлениях. На молекулярном уровне завтра эта скамейка не будет такой же…

– Пффф!

– Ладно, я понял твою точку зрения и соглашусь с ней, поскольку к ней я приду чуть позже. Но если речь идет об идеальном знании, которое Платон считает единственным существующим, это означает, что мы никогда не будем «знать» эту скамейку, пока не будем знать все ее атомы, а это невозможно. Однако имеется другая половина равенства. Завтра ты и я будем другими, и поэтому скамейка, которую мы видим, будет другой. Давай представим другую скамейку, в другом парке. На скамейке двое влюбленных. Она говорит ему, что им придется расстаться. То, что было прекрасной скамейкой, превращается для него в место опустошения и гнева. И каждый раз, когда он опять видит эту скамейку, она будет меняться. Грусть, связанная с этой скамейкой, уходит по мере того, как боль со временем притупляется. Или, возможно, боль становится сильнее. С такими вещами никогда не знаешь, как будет. Иногда боль стихает со временем, иногда становится только хуже… В обоих случаях скамейка никогда не будет прежней.

Монти не особенно чувствительный пес, но он поднял голову и лизнул меня в лицо, будто утешая.

– Итак, – продолжил я, прочистив горло, – знание не может быть тем же самым, что и чувство. Затем Платон исследует следующую идею, которую выдвинул Теэтет: знать – значит считать истинным то, что на самом деле истинно. Поэтому, если ты считаешь, что твоя любимая игрушка для жевания находится под подушкой на диване, а потом идешь туда и, посмотрев, выясняешь, что она на самом деле находится там, то это, должно быть, знание, верно?

– Целую вечность ищу эту зубную нить… Э-э, да, это звучит хорошо. Если ты считаешь что-то истинным, и оно истинно, – это знание.

– Хотя это звучит многообещающе, Платон есть Платон, поэтому он не вполне удовлетворен таким объяснением.

– Сюрприз, сюрприз…

– Могут быть случаи, когда обстоятельства совпадают – то, что считается истинным, таковым и является, – но мы бы не сказали, что обладаем настоящим знанием. Скажем, мне звонит мой друг и жалуется, что я давно с ним не связывался. Я отвечаю, что не звонил ему, потому что потерял свою записную книжку с его номером.

– А это откровенная ложь?

– Именно. Когда он положил трубку, я поискал свою записную книжку и обнаружил, что на самом деле потерял ее. Теперь мой друг, когда я рассказал ему о потере записной книжки, считает, что я ее потерял, и я потерял ее на самом деле. Но друг не обладает знанием по-настоящему, так ведь?

– Это похоже на иллюстрацию к одной из наших прогулок. Той, что посвящена этике.

– Хорошо, более простой пример. Я бросаю монету. Я убежден, что выпадет «орел». Не знаю почему, но я просто это нутром чувствую. Действительно выпадает «орел». И опять мы бы не стали говорить, что убеждение и истинность этого убеждения – то же самое, что знание, не так ли?

– Нет. Это была просто удачная догадка.

– Поэтому Платон говорит, что нам необходимы три вещи: убеждение в том, будто нечто истинно, истинность этого убеждения и рациональное подтверждение убеждения. Для Платона третья составляющая и есть та, где вступает в действие теория форм, или идей: знание, в конечном счете, представляет собой знание вечных и неизменяемых форм, или идей. Как я уже говорил, на мой взгляд, это крайне неудачное объяснение, поэтому так его и оставим. Но мы должны отдать должное Платону за то, что он помог привлечь внимание к проблеме знания и предложил некоторые способы ее рассмотрения, которые оказались полезны для философов более позднего периода, пусть даже его собственное решение было некорректным.

– Полагаю, следующим будет Аристотель…