Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

В развернутом выступлении одного из столпов советской хореографии, авторитет и карьера которого неожиданно оказались под сомнением в связи с разоблачениями сталинского режима и уходом из Большого театра в 1956 году[338]

, стоит обратить внимание на четыре момента. Во-первых, каталог форм шефской помощи профессионалов самодеятельности не содержит ни одного новшества по сравнению с предложениями «мастеров сцены» 1938 и 1957 годов. Следовательно, во-вторых, выступление Захарова имело «второе дно», которое, скорее всего, было тактического свойства: в нем не названо ни одно имя — ни классического хореографа, ни балетмейстера Большого театра, который, будучи «бастионом» русской и советской танцевальной традиции, кстати, тоже не упоминается. Зато перечислены имена профессиональных и самодеятельных руководителей народного танца, а также полностью приведено официальное название ГИТИСа, в котором трудился Захаров и который, по его мнению, мог бы стать одной из главных площадок института шефства. В-третьих, задачи шефства понимались по-старому: обучение и воспитание кадров клубных руководителей и обогащение репертуара — две вечные проблемы со времен становления советской сценической самодеятельности — составляли ее основу. Обратим, в-четвертых, внимание, что среди наиболее успешных самодеятельных балетмейстеров на втором месте названа Н. Н. Карташова из Челябинска. Запомним этот факт, к которому нам предстоит вернуться в третьей части книги.

Однако многое говорит о том, что за получением официального статуса не последовало триумфального шествия шефства по стране. Подобно тому, как И. М. Москвин и В. В. Барсова в коротком тексте неоднократно и в различных выражениях настаивали на неформальном, дружеском, деловом характере шефства, авторы письма 1957 года упоминали неизжитые «элементы формального отношения к делу» и «барственную инертность»[339]

. А народная артистка СССР А. И. Степанова в 1961 году — в момент наивысшего расцвета канонической советской самодеятельности — сетовала:

Что греха таить, ведь наблюдается еще, к сожалению, такое положение, когда кое-где самодеятельность и профессиональное искусство противопоставляются друг другу. Некоторые мастера свысока поглядывают на любителей и считают их увлечение сценой чем-то вроде забавы[340]

.

Устойчивость дискурса о шефстве над самодеятельностью говорила, скорее всего, и о целесообразности идеи, и о проблемах ее реализации. О (частичном) успехе этой идеи свидетельствует тот факт, что советские хореографы оказались «шефами» танцевальной самодеятельности в странах народной демократии.

«Шефство» СССР над хореографическим любительством ГДР