Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Когда ЦК КПСС выдвинул программу развития в стране химической промышленности, мы решили включиться в пропаганду химии и подготовили сюиту «Мастерица на все руки». Удалась ли нам эта работа? Вот что написал о ней рецензент «Челябинского рабочего» В. Вохминцев:

«Трудно пересказать словами произведение хореографического искусства, не впадая в схематизм и упрощенчество. Но нельзя не упомянуть о том, что сюита идет на сплошных аплодисментах. Они начинаются сразу, как только открывается специальный занавес, символизирующий химию. Занавес поднимается. На заднике — уходящее до самого горизонта пшеничное поле. Девушки в костюмах пшеничного цвета передают впечатление волнующейся под легким ветерком нивы. В стремительном танце влетает Суховей. А вот и сама Химия. В белом крылатом платье, с блистающим кокошником из атомных ядер. По ее зову выходят на поле Удобрения. Затем Ядохимикаты. Это русские богатыри в шлемах и латах, с мечами и щитами. Разыгрываются бурные танцы борьбы Удобрений с Суховеем, Ядохимикатов с Сорняками. Мы видим веселую сцену Пекарей, выпекающих ароматные булки… В танце проходят по сцене Пальто из синтетики, Ботинки, поролоновая Игрушка.

Затем идет красочный, лиричный, остроумно поставленный вальс химических тканей. А в качестве апофеоза исполняется стремительный, искрящийся жизнью молодежный танец. В зале гремят долгие, дружные аплодисменты…

В пересказе все это неизбежно тускнее, но на сцене выглядит очень ярко, впечатляюще»[843]

.

Приведенное в начале предыдущего очерка описание Н. Н. Карташовой постановки на химическую тему, включенное в ее книгу 1965 года, создает впечатление дружного сотрудничества двух хореографов — учительницы и ученицы, и восторженного приема со стороны профессиональной коллеги по хореографическому цеху. Использованная ее десять лет спустя в очередной публикации рецензия на хореографическую сюиту «Мастерица на все руки» в главном областном партийном печатном органе не оставляет сомнения в ее абсолютном успехе у восхищенной публики. Однако ни тот, ни другой текст не позволяет читателю разобраться в том, как осуществлялось разделение труда в тандеме Карташова — Бондарева. Устный рассказ В. И. Бондаревой, на который она решилась по истечении почти трех часов беседы со мной, разрушает парадно-гармоничную картину безоблачного взаимопонимания двух балетмейстеров и шумного успеха их детища. Он позволяет заглянуть за кулисы постановочной работы и приблизиться к ответам на вопросы о местных, микрополитических импульсах к созданию «химической сюиты» и причинам ее недолговечности.

В рассказах Веры Ивановны звучала горечь старых обид, самые резкие характеристики и оценки она сопровождала просьбой о конфиденциальности, которую я выполняю. Читателю придется поверить мне на слово, что вынужденные опущения не искажают общей картины «фактов» из перспективы моей героини. Возможную критику моего нежелания предавать гласности сведения, которые мой информант пожелал оставить в тайне, за якобы отход от принципа научности я отвергаю: моральные принципы бывают выше научных, любовь к человеку — выше любви к истине.