Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Я ставила, ставила, мне это не нравилось. Я видела, что это несовместимо. […] И вот, например, она мне: «Вера, мне надо синтетический вальс», — в эту «Мастерицу на все руки». Химия, то есть капрон. […] У меня вдруг мелькнула такая мысль: подвесить круг — ну я ведь еще и фантазерка была — повесить круг железный на колосниках, привязать по шесть метров материала, по ним спускалась колонна из двенадцати цветов спектра. В центре стояла Мастерица-Химия… а этот материал ее прикрывал. Он был матовый… Выбегали девушки в бальных платьицах, легко одетые, по-современному, девочки. […] Выбегали они, брали эти материалы. Стояла там Химия с палочкой, как волшебница-хозяйка, проводила по ним, и они начинали танцевать. […]

Не отрываясь, они бегали по кругу, не отрываясь, они переплетения разные делали. Что там только не было по рисунку! Это такой изумительный был вальс! Изумительный получился вальс! Конечно, зритель просто захлебывался[847].

Одно из немногих прямых столкновений В. И. Бондаревой с Н. Н. Карташовой, в котором новый руководитель в очередной раз уступила прежнему, состоялось по поводу музыки к «вальсу искусственных тканей»:

Музыку… У меня, может, другая была бы музыка. Она мне говорит: «Будешь делать под „Маскарад“»[848]. Я ей говорю: «Наталья Николаевна!.. Это трагический… вальс!» — «Нет, он мне нравится. Кто там знает…?» И в общем мне пришлось делать под этот вальс. Меня коробило. Но — я исполнитель. Я делала под этот вальс[849]

.

Из рассказа В. И. Бондаревой следует, что успех нового хореографического произведения в профессиональной среде был отнюдь не бесспорным:

И когда мы поставили «Мастерицу на все руки», она позвала комиссию. Приехала комиссия из Москвы. Режиссер какой-то, балетмейстер, просидел в ложе, просмотрел эту «Мастерицу на все руки».

[…] Он раздраконил… в пух и прах. Он сказал…: «Наталья Николаевна, это эклектика, вы смешали одно с другим». Особенно за вальс он ругался. «Это трагедийный… вальс. Понимаете?…Если бы услышал композитор… он бы был в шоке. Вы что сделали? Нельзя таких вещей делать! Нужно вальс? Вальс изумительный! Но нельзя под этот вальс». Вальс — он понравился по постановке. Говорит: «Талантливо поставлен!»[850]

Изумление Л. В. Воскресенской по поводу возможности хореографической композиции на химическую тематику В. И. Бондарева подтвердила, однако оговорилась, что приехавшая из Ашхабада балетмейстер «видела только Карташову»[851]. Бондарева имела в виду тот факт, что первоначально на афише и режиссером, и постановщиком значилась заслуженный деятель искусств РСФСР Н. Н. Карташова, а самой Бондаревой был отведен статус руководителя коллектива, без указаний на ее вклад в постановку «Мастерицы на все руки»[852]

:

Я оскорбилась. Мне же обидно: я же работала на износ, я же прихожу без рук, без ног, без головы. А я никто!.. Об меня просто можно вытереть ноги[853].

Возмущенная несправедливостью, В. И. Бондарева решила уволиться и вернуться в Магнитогорск. Придя на прием к директору дворца, она попросила: