Как птички-свиристели

— Может показаться, английский загородный дом у Джеймса и трейлерный парк на востоке штата Вашингтон у Хильди очень далеки друг от друга, однако Джеймс весьма талантливо создавал вступительные сцены, и меня восхищает начало «Женского портрета». Как и в рассказе «Мередит», читатель ждет появления главной героини. Изабеллу мы увидим лишь во второй главе. Но глава первая необычайно богата подсказками, о чем же пойдет речь в романе; если угодно, это намеки, которыми художник, виртуозно владеющий своей неповторимой манерой письма, искусно пронизал начальные страницы. Обратите внимание, сначала нам показаны не сами герои, а только их постепенно удлиняющиеся тени на лужайке. Пока перед нами не люди, а именно тени людей — с персонажами читатель познакомится позже. Вы, возможно, знаете, как в предисловии к роману — там превосходно сказано о «литературном монументе» — Джеймс описывает свое изначальное видение Изабеллы Арчер: она «пока еще бесплотная тень некой умной, но излишне самонадеянной девушки». «Женский портрет» — роман теней и полутонов, и те из вас, кто его читал, знают: Изабелла постепенно уходит из света во тьму, попадая в ловушку своего замужества, оказавшегося ужасной ошибкой. Ничто не является тем, чем кажется. Чай «файв-о-клок» — дамская церемония в описании Джеймса, а тени, отбрасываемые участниками чаепития, — это тени мужчин, и хотя нам показан классический английский загородный дом с портретом английского лорда, владелец дома — американец. И пусть действие происходит вне стен здания, лужайка имеет сходство с гостиной, пишет Джеймс: по траве разбросаны книги и газеты, тут же расставлены стеганые кресла, под ногами — яркие тканые коврики. Комнаты дома словно перенесены на улицу, на солнце. И что же, как вы думаете, почему Джеймс столь долго и подробно описывает обстановку дома, который носит название Гарденкорт? Лужайка спускается к Темзе, и вот здесь-то Джеймс дает еще одну подсказку. Далее по книге, когда сгустятся уже настоящие тени, Изабелла окажется запертой в стенах другого дома, и другая лужайка будет сбегать к другой реке.

— К реке Арно, — сказал Тодд Ливитт. Он все лето с рюкзаком за плечами путешествовал по Англии, Франции и Италии. Его экземпляр романа выглядел зачитанным и истрепанным.

— Да. В двадцать второй главе, на 278-й странице, вы найдете описание итальянского дома Гилберта Озмонда, весьма неприятного человека, с которым Изабелла в итоге связала свою судьбу. И фасад виллы Озмонда — «не лицо дома, а маска». Река протекает позади виллы, и Джеймс подразумевает, что в этом доме все зловеще наоборот, он представляет собой искаженное зеркальное отражение Гарденкорта, изображенного в первой главе. Гарденкорт открыт, вот он на виду, даже мебель, и та снаружи, а на вилле Озмонда все находится взаперти. Задолго до прибытия туда Изабеллы автор приучает нас воспринимать само жилище как тюрьму. Только посмотрите на «окна, прикрытые массивными крестообразными решетками», эти, по выражению Джеймса, «сторожевые щели». «Женский портрет» можно истолковывать в качестве повествования о двух домах, если угодно: светлом и темном. И вот еще один неожиданный поворот: мрачная Англия с ее климатом вроде здешнего, сиэтлского, оказывается гораздо светлее и здоровее, чем Тоскана с прославленным итальянским солнцем. Понимаете, куда я клоню? Жилой фургон в Рицвилле… и особняк на берегу Мерсер-Айленда… И сама Мередит — еще одна «умная, но излишне самонадеянная»

[61]девушка, верно? Восточная и западная части штата Вашингтон противопоставлены, как Италия и Англия…

Том увидел, что Хильди изумленно на него смотрит, не радуясь услышанным сравнениям, а так, будто ее последовательно и логично обвинили в плагиате.

— Я, в общем-то, котел сказать, что «Мередит», по-моему, лучший рассказ будущего магистра искусств… из всех, которые мне доводилось читать.

В глазах Хильди отражалось сильнейшее недоверие. Том чувствовал: она пристально разглядывает его сквозь чудовищно толстые стекла очков, силясь обнаружить… Что же? Сарказм? Тайные низменные побуждения? Похоже, в глазах студентки даже сквозило презрение, словно преподаватель нес невероятную чепуху и не заслуживал теперь элементарного уважения.

Пытаясь умерить гнев девушки, Том сказал:

— Однако, вне всяких сомнений, во вступительной части есть свои минусы.

Чик скоро понял: грузный мужчина — мистер Дон — очень хитер, и его надо опасаться.

На исходе второго дня малярных работ Чик пришел за оплатой. Офис, тесный, но уютный, находился на втором этаже большого, заваленного всякими механизмами и аппаратами гаража на краю пристани. За старым столом с крышкой на роликах сидел мистер Дон, пригревшийся в тепле керосинки. Пес Скотти лежал у его ног.

— Угу, садись, — пробурчал мистер Дон, не поднимая головы от кипы бумаг, которые просматривал при свете лампы под зеленым стеклянным абажуром.

Чик уселся на стул с вылезшей обивкой. В кабинете пахло сигарами мистера Дона и псиной. Скотти — черный мохнатый коврик с серой мордой — смотрел на Чика одним сонным глазом.