Как сделан «Нос». Стилистический и критический комментарий к повести Н. В. Гоголя

Вера в магическую порчу коренится в архаическом представлении, будто ненависть или гнев, направленные на человека, могут вызвать у него болезнь. Порча может быть наведена по просьбе или за плату. Этот вид народных верований отражается в восклицании Ковалева «черт хотел подшутить надо мною!», поскольку действие порчи объяснялось действиями злых духов. Предположение Ковалева о том, что нос исчез, так как после бритья Ковалев случайно выпил водку, оказавшуюся в стакане вместо воды, также относится к области предрассудков. В частности, существовало поверье, что губительную силу можно обратить на человека, если произнести заклятие над его едой и питьем [Ivanits 1989: 107].

Как указывает Дилакторская, мотив колдовства в «Носе» связан с мотивом сифилиса, в то время распространенного и неизлечимого, в обиходе именовавшегося «французской» или «дурной» болезнью. Судя по тому вниманию, которое Ковалев уделяет прыщику на носу, он подозревает, что это проявление ранних симптомов сифилиса. Кроме того, на запущенной стадии болезни происходит разрушение носовой перегородки. Именно этим объясняется довод, который Ковалев предъявляет носу в Казанском соборе: «Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно сидеть без носа; но, имея в виду получить… притом будучи во многих домах знаком с дамами…» (56).

В гоголевское время широко практиковалась народная медицина, основанная на устной традиции. Кровопускание, о котором заходит речь в первых же строках «Носа», использовалось как средство от самых разных болезней, включая те, что вызывались при помощи колдовства. В самом начале своей книги о Гоголе В. В. Набоков упоминает болезнь, которой Гоголь страдал в конце жизни, и непрофессиональное лечение, приведшее к безвременной кончине писателя. Набоков с горечью замечает, что кровопускания, которые делались Гоголю, – «чудовищные черные гроздья червей, присосавшихся к его ноздрям» – были бесполезны и унизительны [Набоков 1996: 34].

Гоголь с молодости интересовался этнографией. Во время работы над украинскими повестями он в письмах к матери просил присылать ему сведения о народных преданиях и суевериях. В 1840-е годы он собирал этнографические материалы. Его записи включают подробные описания лечебных трав, народных знаний о растениях, а также материалы по сезонным аграрным праздникам [см. 9: 273–437]. В воспоминаниях о Гоголе литературный критик П. В. Анненков писал: «Можно сказать, что он проявлял натуру южного человека даже и светлым, практически умом своим, не лишенным примеси суеверия». Цит. по: [Вересаев 1990: 142].

Народная медицина в «Носе» высмеивается на протяжении всей повести. Пьянство цирюльника, производящего клиентам кровопускания, содержит намек на использование знахарями водки в лечебных целях. Другим примером высмеивания непрофессиональных методов врачевания служит совет доктора положить нос «в банку со спиртом» (69). Как поясняет Дилакторская, в гоголевское время народные целители лечили сифилис водкой и советовали больным не есть горячего хлеба. В народной медицине существовало и другое средство против «дурной болезни»: в сырое тесто помещали пузырек со снадобьем, а когда хлеб был испечен, пузырек вынимали и использовали его содержимое в качестве лекарства. Дилакторская пишет, что эпизод, в котором доктор осматривает Ковалева, содержит намек на методы лечения, принятые в народной медицине, в том числе на особый способ «напугать болезнь» (для этого использовались всевозможные средства, включая битье).

Высмеивание непрофессионализма лекарей и цирюльников, а также суеверий, было, как отмечает Дилакторская, одной из общих тем народных лубков. Лубками украшали помещения домов и трактиров. Они были выполнены в простой графической технике и сопровождались пространными подписями – рассказами религиозного содержания или непритязательными народными сказками. Главным героем подобных историй часто становился нос.

Линию, намеченную Дилакторской, продолжает А. А. Плетнева, указывая, что гоголевский «Нос» отсылает к популярной лубочной картинке «Похождение о носе и сильном морозе». В первой половине 1830-х эта картинка с сопроводительным текстом издавалась трижды [Плетнева 2003]. Главным героем этой истории выступает нос, умеющий ходить и говорить. Как и в повести Гоголя, нос в лубке обладает двойственной природой – он одновременно и нос, и антропоморфное существо.