Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности

Впрочем, мистера Грегори это, похоже, совсем не смущало. Подперев бока руками, он с лукавой улыбкой сообщил нам, что прогимнасматы и должны быть скучными, что именно так все и задумывалось: «Это же вам не выдающиеся секретные рекомендации для особенных людей, попавших в экстраординарную ситуацию. Относитесь к ним как к музыкальным гаммам. Их эффект проявляется медленно и только при упорном и многочисленном повторении».

Аналогичные метафоры предлагали и сами древние греки. Некоторые риторы сравнивали прогимнасматы с усилиями знаменитого борца эпохи античности Милона из Кротона, который ежедневно поднимал растущего теленка и в результате осилил взрослого быка[13]. Один из учебников той эпохи призывал:

Точно так же, как тем, кто хочет научиться писать картины, не поможет, если они будут сколь угодно долго созерцать произведения Апеллеса, Протогена и Антифила, сами не беря в руки кисти, ни слова старых писателей, ни великое множество их идей и мыслей, ни чистота их языка… не принесут никакой пользы тому, кто намерен заняться риторикой, если только он каждодневно не упражняется в ней письменно[14]

.

Что из этого следует? Что быть гражданином в Древней Греции было той еще работенкой. Платформу, с которой ты мог обратиться к окружающим, нужно было заслужить, как и квалификацию, необходимую для того, чтобы судить о вкладе других людей. И чтобы заработать такое положение в обществе, нужны были не столько вдохновение и гениальность, сколько упорство и терпение.

Мистер Грегори объяснил нам, что такой рутинный и упорный труд ведет к мастерству определенного рода. Не зря же уже в эпоху Возрождения, через тысячу лет после завершения эпохи Античности, итальянский гуманист и издатель Альд Мануций дал прогимнасматам вторую жизнь. Изданные им древнегреческие учебники по риторике распространились по всей Европе, и, по мнению некоторых ученых, именно благодаря им в значительной мере появились некоторые из самых легендарных трудов Джона Мильтона и Уильяма Шекспира[15].

Пока мистер Грегори это рассказывал, я узрел в прогимнасматах проблеск надежды. Я задумался, не обеспечит ли мне эта сделка – тяжкий рутинный труд в обмен на мастерство – столь желанного преимущества и места в сборной. Если моя проблема заключается в недостатке опыта, возможно, я смогу компенсировать его, приложив целенаправленные усилия?

Сказано – сделано. Сидя в дальнем углу класса, узкой комнаты, где каждый лишний звук отзывался эхом, я, стараясь действовать как можно тише, вырвал лист из тетради. И принялся набрасывать план собственных риторических упражнений. Сведя аргумент в дебатах к его базовой форме, я в итоге пришел к структуре, основанной на четырех вопросах: что, почему, когда и кого?

Что составляет суть вопроса?

Почему

это правда?

Когда такое уже случалось?

Кого это касается?

Структура была совсем простой, но включала все важнейшие элементы хорошего аргумента. Например, будучи на утверждающей стороне при обсуждении темы «Мы должны отменить суды присяжных», я мог бы написать следующее.

Что? Мы должны отменить суды присяжных, потому что они приводят к недопустимому числу ошибочных вердиктов.

Почему? Присяжные не разбираются в тонкостях юридических доказательств. Они подвержены чрезмерному влиянию СМИ, а также склонны к предрассудкам и предубеждениям, характерным для их общества.

Когда? Адвокаты в США подтверждают огромное количество случаев так называемого эффекта CSI; этот термин используется для описания искажающего влияния телешоу на понимание присяжными улик и доказательств, предъявляемых в судах.

Кого касается? Неправильный вердикт – судебная ошибка, причиняющая ущерб потерпевшему, подсудимому и обществу в целом. Она также снижает доверие людей к системе уголовного правосудия.