Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности

А когда мои красавцы на следующий день обыграли в одной восьмой финала Грецию со счетом 4:1, я позволил себе размечтаться. Должен признать, в моих амбициозных планах не обошлось без некоторого тщеславия. Трижды победить на чемпионатах мира – как участник дебатов в средней школе и в университете и теперь еще раз в качестве тренера – было сродни тому, чтобы получить «Эмми», «Грэмми», «Оскар» и «Тони», только в мире дебатов. Ранее я готовил команду Объединенных Арабских Эмиратов к четвертьфиналу, а в прошлом году сборная Австралии под моим руководством вышла в полуфинал. Эта прогрессия выглядела весьма многообещающе. Так что, когда организаторы турнира объявили, что нашим соперником в четвертьфинале будет ЮАР, я, конечно, предупредил ребят о непозволительности самоуспокоения, но даже не особо старался скрыть свое ликование. «Мы готовы к поединку с ними, – сказал я подопечным. – Так что будьте начеку и получайте удовольствие».

Первый тревожный звоночек прозвучал перед самым началом четвертьфинала. «Подготовка никуда не годится!» – воскликнул мой помощник Изи. Это немного сбило меня с толку, но ради судей, которые находились в пределах слышимости, я крикнул в ответ: «Уверен, все было в порядке! Ты всегда так говоришь!» Зои, мой второй заместитель, поддержала меня: «Да-да, это было совсем неплохо!» Но после того, как это печальное представление закончилось, я взглянул на своих. Трое наших спикеров с бледными лицами царапали что-то неразборчивое в своих блокнотах.

Тема дебатов звучала так: «Мы должны ввести дополнительные налоги для работодателей, которые заменяют людей автоматикой»; мы выступали с отрицающей стороны, в том же составе, что и в прошлый раз. И все, что могло пойти не так, пошло не так. Спикеры затратили слишком много времени на опровержение и недостаточно развили суть кейса. А как только дебаты вышли из-под контроля, стиль наших спикеров начал колебаться между напыщенностью и робостью. Сомнительная шутка добавила ко всему этому штрих скандальности. Нам как-то удалось зацепить одного судью, но четырех остальных мы не убедили, вылетев из чемпионата со счетом 4:1.

В автобусе обратно в гостиницу мне удавалось выдавливать из себя улыбку, хотя запас общепринятых утешений-заготовок – «Всегда есть следующий год», «Дойти до четвертьфинала – уже настоящий подвиг» – быстро иссяк. По правде говоря, ребята, кажется, перенесли поражение гораздо лучше меня, и из-за этого мне было еще хуже. В отеле я сделал еще одну попытку успокоить команду, а затем извинился и удалился, сказав, что мне нужно несколько часов побыть наедине. Я отпер дверь в номер, заполз в постель и лежал там, обездвиженный болью, худшей из всего, что я когда-либо испытывал в связи с дебатами.

Фанеле пока не было, ведь его команда, сборная США, вышла в полуфинал. Но и в отсутствие друга я слышал его голос, заговорщический и звенящий блестящей мыслью. Фанеле часто говорил мне, что дебаты – занятие, которое учит нас проигрывать. У любого участника больше проигранных турниров, чем выигранных. У большинства из них есть печальный опыт еженедельного наблюдения за тем, как его идеи разносят в пух и прах перед живой аудиторией. Для описания того липкого чувства жалости к себе, которое возникает после проигрыша и сохраняется часами, а иногда и днями, Фанеле использовал слово «тушиться»: «Ну что, все еще тушишься?»

С годами мы с Фанеле пришли к выводу, что «тушиться», несмотря на всю неприятность этого состояния, порой даже полезно. Так мы закрепляем в себе трудные уроки, закаляем решимость, совершенствуемся и сближаемся с товарищами по команде. А еще, оказываясь в этом состоянии – состоянии понимания, что ты облажался, – раз за разом мы учимся смирению. Для участника дебатов идея, что ты мог ошибиться и что даже самые выстраданные и священные твои взгляды могут оказаться неверными, не какая-то абстракция: она всецело согласовывается с его опытом.

Я верил в ценность «тушения», но все равно чувствовал большое облегчение от того, что Фанеле не было в номере, чтобы напомнить мне о его пользе. Ведь его-то команда, в отличие от моей, еще была в игре.

Когда я проснулся, солнце уже село. Я натянул было ту футболку, в которой был на четвертьфинале, но потом снял ее и швырнул на пол. В текстовом сообщении от моей команды говорилось: «Мы пошли купаться». Придя в бассейн гостиницы, я увидел, что ребята тусуются с группой, в которую входили некоторые члены южноафриканской команды с разгромных дебатов. Улучив момент и прижав одного из своих подопечных в углу, я спросил: «Что, никаких обид и сожалений? Серьезно?» А он ответил: «Так ведь игра уже сыграна».