Как убить свою семью

Еще минутка. С ней все в порядке. Добавь жару и дай чуть больше времени.

Я смотрю на Джанин, которая что-то рисует пальцем на стекле. Напрягаю зрение, пытаясь разглядеть. Она издает какой-то звук, но приглушенный.

— Ты хотела что-то сказать? — говорю, а она снова шепчет; чувствую, как нарастает раздражение. — Пожалуйста, громче, у тебя мало времени, так что, если ты хочешь что-то сказать, попробуй прибавить громкости.

Но она уже не слушает, снова сосредоточенно водя пальцем по стеклу. Джанин едва может сдвинуться больше чем на миллиметр. Мы молча наблюдаем, пока первая загогулина не становится четкой. Буква «Г», кривая и маленькая, но читаемая. Чувствую легкий приступ тошноты. Пит поглощен происходящим.

Что она делает, посылает сообщение SOS?

Следующая буква начинает обретать форму: длинная линия, а затем появляется кружок. Она рисует букву «Р». Волны разбиваются о пляж, и мой взгляд затуманивается. Джанин собирается написать «Грейс». Она знает. Все знает. И, наверное, всегда знала — обо мне, о моей матери. Была счастлива, что позволила нам жить в нищете, в то время как у ее дочери было все. И теперь она собирается разоблачить меня. Когда Саймон найдет послание, он поймет. Может быть, не сразу, но сложит два и два, вспомнит о других смертях и выстроит цепочку событий. Он и Бриони будут в безопасности, а я проведу в тюрьме остаток своих дней.

ВРУБАЙ НА ПОЛНУЮ. До конца. Эта сука заслужила.

Боже, ты действительно ненавидишь ее, да? Эта история была безумной, по сравнению с ней моя мачеха чертов ангел. Подогреваю.

Джанин пытается закончить букву «Р». Ее идеально уложенные волосы прилипли к лицу, покрытому пятнами, которые местами становятся странными фиолетово-синими. Сижу на солнце, одной рукой сжимая телефон, а другой так крепко держась за шею, что чувствую, как мои глаза вылезают из орбит. Пока я смотрю, как ее палец скользит по стеклу, ее голова исчезает из виду, и раздается громкий грохот. Тишина. Выпиваю стакан воды. Никакого движения.

Мой телефон пищит.

Это была ДРАМА. Думаю, она сейчас в обмороке. Хочешь, открою двери?

Я подаю знак официанту, чтобы он принес мне еще один бокал вина.

Давай.

Этот глухой удар был не просто падением ее тела. Слишком громко. Она стукнулась головой. Смотрю на часы: Лейси должна вернуться только через два часа. За это время Джанин точно умрет, если в ней еще осталась жизнь. Дверь в сауну открывается, и оттуда вырывается пар, на минуту закрывая вид. Когда официант приносит мне бокал, я вижу, как изображение ванной комнаты становится четким. Ноги Джанин лежат у двери, маленькое тело видно не полностью. Кривая буква «Г» уже исчезала, испарившись без следа.

Генри проспал все это время. Действительно, люди не заслуживают собак.

* * *

Что ж, она умерла. Жара, шок и ожоги подействовали бы на нее, даже если б у нее не было легкой сердечной недостаточности. Ни одна болезнь сердца не выдержит нахождения в печке. Боже, благослови Лейси, которая не задала мне ни единого вопроса на следующий день. Подозревала ли она что-нибудь? Трудно сказать. Я изобразила шок и сочувствие, услышав эту новость. Но Лейси, казалось, совершенно не беспокоила представшая ее взору чудовищная картина. Во всяком случае, она шла с высоко поднятой головой, уже не в униформе, а в джинсах и футболке, в золотых шлепанцах, демонстрирующих удивительно яркие оранжевые ногти на ногах. Она взяла Генри на руки и погладила его шелковистые маленькие ушки.

— Я дам вам немного денег, Лейси. Это самое меньшее, что я могу сделать в это трудное время, — сказала я обеспокоенно. — Вы сейчас поедете домой? Или будете продолжать работать на эту семью?

— Мистер Артемис дал мне зарплату за месяц и предложил мне остаться на неделю, но все в порядке. Лучшая подруга хозяйки Сьюзен позвонила вчера, чтобы пригласить меня на работу. Ее дом на холме гораздо больше, и зарплата будет выше. Она сказала, что планировала попросить уволиться уже давно, — женщина лучезарно улыбнулась. — Она не такая стерва, как мертвая хозяйка. И я забираю Генри. Никто меня не остановит.

Мы попрощались, и я была поражена невероятной дерзостью Сьюзен, которая наняла домработницу своей лучшей подруги менее чем через двадцать четыре часа после смерти той. В другой жизни мы могли бы подружиться.

* * *

С Питом было чуть сложнее. Он не отчаялся, не запаниковал, как я боялась. Вместо этого он был в эйфории, снова и снова воспроизводил тот день, присылал мне мемы о барбекю и спрашивал, кто будет следующей жертвой. Пит написал неделю спустя, когда я пила вино и думала, в какой цвет покрасить ногти:

Это может быть бизнес, малыш.