Какие большие зубки

– Это не твоя вина. Я просто поверить не могу, что он так обошелся с бедной девочкой.

– А кто она? – спросила я.

Grand-mère сделала паузу и странно на меня посмотрела.

– Это не имеет значения, – сказала она. – После его выходки она никогда больше не вернется в этот дом.

Мне хотелось порасспрашивать grand-mère еще, но она выглядела совершенно подавленной.

– Grand-mère, – сказала я, – забудь о Рисе. Он слишком упрям. Может, начнем с того, что найдем кого-нибудь для Лумы?

– Чтобы ты могла заполучить своего Артура, конечно, понимаю. – Она вздохнула и помассировала виски. – У меня разболелась голова, дитя мое. Пойду заварю себе чаю.

– Хочешь, я тебе принесу? – предложила я.

– Нет, – сказала она. – Но знаешь, чем ты можешь мне помочь? Не позволяй больше Рису выходить из комнаты. Знаю, ты не помышляла ни о чем плохом, но это ради его же блага.

Она похлопала меня по руке, плавно встала, вышла за дверь и стала спускаться по лестнице.

Какой странный, безумный выдался день. Вот бы обсудить это все с grand-mère. Может, мне стоит попробовать разложить карты? Вдруг я смогу что-то понять.

Возле двери своей комнаты я помедлила. Она была приоткрыта, хотя я была уверена, что плотно ее закрыла. Я проскользнула внутрь, и мне стало настолько не по себе, что я тут же заглянула под кровать. Все было как-то не так: платяной шкаф открыт, постель заправлена наспех, но без подоткнутых «по-больничному» углов, как меня научили в школе святой Бригит. Кто-то сюда заходил. Кто-то копался в моих вещах, пока меня не было.

Еще не успев проверить, я уже знала, что бабушкина записная книга пропала. Как и колода таро.

Поначалу я была спокойна. Наверное, я просто плохо искала. Я осмотрела пол: вдруг она куда-то упала случайно. Проверила под матрасом, под подушками, за сломанным кукольным домиком и в каждом углу, который мог прийти мне на ум. Пусто. Мерзкая хватка паники сжала мое горло.

Это могла сделать Маргарет. Я закрыла глаза и прислушалась, как меня учила grand-mère. Маргарет была внизу в прачечной, стирала белье. Зачем она потрошила стервятника, если не в попытке отыскать карты? И я ей никогда не нравилась. Она считала меня предательницей.

Я зашагала было к залу, но остановилась у спальни Лумы. Ее дверь распахнулась, оттуда высунулась рука, схватила меня за запястье и втянула внутрь.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Нам надо поговорить.

Я огляделась. И только теперь заметила дедушку Миклоша. Он лежал под кроватью, завернувшись в Лумино стеганое одеяло. В его волосах торчал листик.

– Закрой дверь, – приказала мне Лума. – И веди себя тихо. Дедушка хочет тебе кое-что втолковать.

– Что? Все еще думает, будто grand-mère приехала, чтобы его убить?

Лума сердито посмотрела на меня.

– Так ты знала?

– Я ей уже говорил, – подал голос дедушка Миклош. – Из-за этой женщины я и бежал в Америку.

– Он просто запутался! – сказала я. – Перепутал grand-mère с кем-то еще. Много лет назад с ним что-то произошло. И в день похорон бабушки Персефоны это повторилось: ему казалось, что звонят не городские колокола, а церковные колокола у него на родине.

Я посмотрела на Луму, как бы говоря: вот видишь? Но она закатила глаза и повернулась к дедушке.

– Что она такое? – спросила Лума. – Она же не волк, как мы? Пахнет совсем не так.

Дедушка помотал головой.

– Дедушка, – продолжала Лума, – почему ты не расскажешь нам, что случилось?

Дедушка Миклош явно не хотел ничего рассказывать.

– Ваша бабушка не любила эту историю, – сказал он. – Говорила, все осталось в прошлом. И просила не рассказывать детям.

Я почти не сомневалась, что Лума считает, будто я от нее что-то скрываю. Хотя на самом деле это было не так – не вполне так. Мне нужно было все исправить. Выяснить, что имеет в виду дедушка. Не то чтобы я подозревала grand-mère

. Но…

– Перед смертью бабушка сказала, что я должна обо всем позаботиться, – начала я. – Помнишь, я тебе уже об этом говорила?

Миклош кивнул.

– Тогда расскажи мне, что ты видел, – попросила я.

– А ты мне поверишь? – спросил он. – Обещаешь?

Лума сверлила меня взглядом, пока я не сказала:

– Хорошо, обещаю.

Миклош вздохнул.

– В молодости я жил в тихой деревне, – начал он. – Мы боялись существа, которое обитало в замке, вот только у нас не было слов, чтобы описать его. Все, что у нас было, – это колокола, которые говорили нам, когда нужно убегать от ворон.

И он поведал нам о том дне, когда он бежал. Бежал и опоздал. Я сидела будто парализованная, в ужасе ожидая, что он превратится в волка и нападет на меня, потому что просто боится. Но Лума поглаживала его по руке, придерживала за плечо и не сводила с него глаз, пока дедушка рассказывал, как вороны схватили его и потащили прочь. Они вцепились ему в одежду и в волосы и распределили его вес между собой так, чтобы можно было нести его по воздуху, а он все время боялся, что его в любую минуту отпустят и он разобьется насмерть.