Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год

Рис. 44. Праздничное новогоднее угощение в юрте. Горка мучных изделий боорцог и уул боов, украшенная ломтиками сыра, сушеным творогом и сладостями[686]. Прорисовка Н.С. Арутюновой.

Пир начинался с того, что хозяин остро наточенным ножом по всем правилам традиционного искусства разделки мяса отделял куски от крестца и угощал ими гостей, начиная с самых старших и уважаемых и кончая детьми. Попробовав мяса от крестца, гости съедали понемногу печенных из теста изделий и лишь потом приступали к еде. Хозяйка раздавала гостям чашки с кумысом и рюмки водки. Каждый гость обязательно должен был выпить три чашки кумыса и три рюмки водки, далее — уже по желанию, однако стараясь не опьянеть и не нарушить нормы праздничного этикета. Начинались песни, игра на национальных музыкальных инструментах. Одни гости приходили, другие уходили. Пир в разгаре[687].

Особого внимания заслуживает жест новогоднего приветствия дзолгох, которым обменивались друг с другом все, кто первый раз встречался не только в Цагаан сар, но и позднее, много месяцев спустя; главное, чтобы эта встреча была первой в наступившем году. Младший старшему (или женщина мужчине, если они ровесники) протягивал обе руки ладонями вверх, старший возлагал на них сверху свои руки ладонями вниз, младший поддерживал старшего под локти. В этом жесте и уважение, и обещание в случае необходимости помощи и поддержки, а когда это сопровождалось легким соприкосновением щек (эквивалент весьма распространенного в ряде культурных традиций дружеского поцелуя), то это также выражало родственную или товарищескую дружбу.

Традиция новогоднего празднования включала в себя как обязательный момент молитву с поднесением жертв духу-хозяину местности. Очень поэтично описал это в воспоминаниях о своем детстве (30-40-е годы XX в.) монгольский писатель и журналист Д. Цэмбэл.

Рано утром в первый день Цагаан сара жители хотона, одетые в праздничные дэли, шли к вершине священной горы Цагаан Хайрхан (местная святыня в одном из западных аймаков Монголии, где провел свое детство Цэмбэл). Они несли в руках подносы с вареной бараньей грудинкой, обжаренными в масле кусочками теста (боорцог

) и молочной водкой (архи). Вместе поднимались на обо — культовую точку на вершине горы, представляющую собой насыпь из камней, увенчанную прутьями тальника, обвязанными кусочками ткани разных расцветок. Из толпы выходил самый старый и уважаемый житель хотона и по традиции, передаваемой из поколения в поколение, держа в руках блюдо с жертвенными подношениями, произносил благопожелания в честь духа-хозяина горы. «О почтенный, седобородый дух Цагаан Хайрхана! Будь милосерден и справедлив! Пусть люди под твоим покровительством не знают лютых холодов, пусть не ведают зноя! Пусть ветер колыханием будет, пусть дождь благоуханием станет! Да будут люди в благополучии и благоденствии, да будет большой приплод и зеленая трава! Да будет вода аршаном!» А потом старейшина трижды восклицал: «Хурай! Хурай! Хурай!», обходил обо по солнцу, оставляя на нем жертвенное мясо и водку, и все делали это вслед за ним

[688].

В тех же западных аймаках, в частности у торгутов, зафиксирован обычай первого новогоднего утра, когда весь хотон (или хотайл, т. е. семейно-родовая община) совершал коллективное жертвоприношение не на вершине горы, а возле небольшого обо в центре территории хотона. Обычно оно было каменным, но могло быть сделано и из снега[689]

. В любом случае, будь это настоящее обо или его имитация (в последнем случае по отношению к нему использовался термин индэр, а не обо), речь идет об алтаре и коллективной жертве духам-покровителям местности и рода. Д. Банзаров также отмечал этот обычай собирательно у всех групп монголов, не выделяя никакую из них конкретно. Кроме того, он писал о воздвижении алтаря из камня или даже аргала (сухого навоза) перед каждой юртой на восходе солнца в первое утро Нового года. На алтаре возжигали благовонные травы. Вслед за тем все семейство обходило возвышение и молилось, становясь на колени. Потом все шли поздравлять с праздником отца семейства, который желал детям счастья и долголетия[690].