Калёные тропы

Обогнув глубокую балку, разъезд вышел к вершине горы. Вихров остановил лошадь и стал смотреть влево, где за узкой полоской реки, бежавшей по зеленому лугу, виднелись маленькие, как спичечные коробки, домики с красными крышами.

— Товарищ командир, — сказал Митька, — дозорный знак подает.

Далеко внизу дозорный, стоя под крутым склоном горы, размахивал шашкой.

— Постойте здесь на всякий случай, — сказал Вихров, повертываясь к бойцам. — Я проеду к дозору. Лопатин, останешься за меня.

Спустившись по косогору, он переправился через глубокий ручей и подъехал к дозору. Харламов, старший дозора, спешившись, стоял на пригорке и, раздвинув кусты, смотрел через реку. Три бойца лежали в высокой траве, переговариваясь шопотом, посматривали вперед. Миша Казачок, отъехав в сторону, наблюдал вправо. Лошадей держал боец в длинной шинели.

— Противник, товарищ командир, — сказал Харламов, оглядываясь через плечо.

Вихров спешился, передал лошадь и остановился подле Харламова. На том берегу реки, правее моста, он увидел двух улан. Придерживая беспокойно переступавших лошадей, они, совещаясь, стояли на месте.

— Только двое? — спросил Вихров.

— Да, минут пять как стоят.

Крайний улан, сидевший на большой серой лошади, скинул пику с бушмата, переложил ее на бедро и тронул рысью к реке. Высоко выкидывая ноги, огромная лошадь грузно побежала, согнув лобастую голову к могучей груди.

— Ну и змей! — с восторгом заметил лежавший у ног Харламова боец в черной кубанке. — Такой один пушку потянет.

Улан въехал на мост, прикрылся рукой от солнца, как щитком, оглядел противоположный берег и возвратился к товарищу. Оба опять постояли на месте и, поворотив лошадей, грузно поскакали назад, к перелеску.

— А пики-то везут, все равно как дрючки, — сказал Харламов насмешливо. — Эх, мне бы пику! Показал бы я им, как пикой владеть.

— Чего ж ты свою в обозе покинул? — покосившись на него, ядовито спросил боец в черной кубанке.

— Одному, что ль, возить? — пожав плечами, огрызнулся казак. — Твоя-то где?

— Нам, шахтерам, она не с руки. Раз попробовал на коня с ней садиться, а она промеж ног мне воткнулась. Ну ее! Сдал в обоз.

Вихров, все время смотревший в бинокль, жестом прекратил разговоры: из перелеска на болотистый луг, растянувшись гуськом, рысью выезжали уланы.

— Ишь ты, плывут, словно лебеди! — сказал тихо Харламов.

Вихров пересчитал всадников, быстро написал донесение и подозвал бойца в черной кубанке.

— Гони карьером к разъезду. Скажи Лопатину, чтобы скрытно подходили сюда. А это, — Вихров подал ему донесение, — передашь Ладыгину. Тут написано, что разъезд в восемь коней движется к переправе. Понятно? Давай!

Боец кивнул и, тронув плетью по боку коня, галопом погнал его в лес.

Пройдя через болото, уланы повернули к мосту.

Вихров стоял, нахмурившись. Лицо его пылало.

— Харламов! — сказал он казаку. — Порубим? Как думаешь?

— А то нет! В куски разнесем!

Вихров быстро взглянул на него.

— Бери трех человек, встань укрыто, — он показал на кусты. — Я зайду с той стороны. Дозор пропустить. Не стрелять. В шашки возьмем. Я атакую вперед…

Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как пчела пролетала. Чуть шумели вершины деревьев. По лесу шел тихий шорох, и лошади, всхрапывая, поводили ушами. Но Вихров не слышал ни шума деревьев, ни овода, который гудел над его головой, — все мысли и чувства его были прикованы к залитой солнечным светом полянке. Рядом громко хрустнула ветка. Он, почти не дыша, оглянулся и в ту же минуту услышал стук копыт по дощатому настилу моста. Постукивая саблями о стремена, мимо рысью проехал дозор. Стоявший подле Вихрова Миша Казачок хрипло вздохнул. Вихров сердито взглянул на него и показал глазами на дорогу. Там рядами по-двое беспечно ехали уланы. Шагах в двух от переднего ряда на заметно прихрамывающей большой серой лошади ехал пожилой рыжий поручик. Сердито хмурясь, он громко выговаривал старому капралу с широким красным лицом.

Вихрова поразила немецкая речь офицера.

— Ферфлюхтер швейн! Старий каналий! — говорил он, гневно шевеля плоскими, заботливо подкрученными кверху усами. — Зачем зидлайть на мене серым лошадким, а? Надо било зидлай на мой вороному лошадя! Он кароший. Шипко отшень луччи… У, старий каналий! Ферфлюхтер швейн! Доннер веттер! Мой будет тебя непремен на шорта посылайт…

Вихров толкнул локтем Мишу Казачка и, ломая кусты, широким прыжком махнул на дорогу.

— Бей!..

Он обрушил клинок на голову поручика. Тот ткнулся вперед, на секунду повис на поводьях и боком сполз на дорогу. Уланы шарахнулись к мосту. Но навстречу им ударил Харламов с бойцами.

— Отдай пику, пан! — страшным голосом гаркнул Харламов, подскочив к капралу.

Он наотмашь рубанул капрала по толстой шее, перехватил клинок в зубы и, на лету поймав пику, рванул ее на себя. С треском лопнул бушмат. Харламов перебросил клинок в левую руку и вздыбил коня.

— Владеть сперва научись! — Он проткнул пикой капрала, с силой вышиб его из седла, крикнул хрипло: — А тогда и воюй!..