Камень Книга двенадцатая

— Сынка, а почему тот же самый Бланзак ко мне или к Ванюше не пришёл? С нами-то, в силу аналогичной профессии, французику вообще не составит проблем найти общий язык. Или почему он вообще не вышел на твоих братьев? Заметь, все, кому надо, прекрасно знают, что мы четверо имеем на великого принца Алексея большое влияние и в случае накладок способны через тебя повлиять на конечный результат.

— Допустим, — кивнул я. — И почему тогда Бланзак обратился ко мне, а не к вам?

Прохор хмыкнул:

— Репутация, сынка. Твоя репутация, о которой Бланзак тебе прямо и заявил. Эту же репутацию подтверждают и попытки европейской аристократии выйти на тебя через баронессу фон Мольтке.

— Стоп! — Я поднял руку. — Вот тут ты, Прохор, передёргиваешь — через Александру Генриховну европейская аристократия хочет выйти на Романовых вообще, а не на меня в частности.

За воспитателя ответил колдун:

— Царевич, ну что ты как маленький, ей-богу! Это же не с тобой тогда баронесса на крыльце театра при всём европейском свете так мило ворковала! Это же не ты тогда всех наследников к ней на вечеринку зазывал! Это же не с тобой совсем недавно Генриховна в казино под ручку дефилировала в весьма откровенном наряде с очень глубоким декольте! — Ванюша фыркнул: — Царевич, окстись! Баронессу европейский свет уже давно записал в твои фаворитки, и когда эти аристо в беседе с Генриховной произносят «Романовы», то имеют в виду великого принца Алексея. Короче, твой любимый воспитатель прав: своим неоднозначным поведением ты, царевич, создал себе устойчивую специфическую репутацию, которая в сложившейся… мутной ситуации с этим энергетическим бизнесом привлекает сейчас к тебе повышенное внимание в различных деловых кругах всего мира. Ты сейчас как тот огонь, царевич, на яркий свет которого слетаются мотыльки. — Ванюша прищурился. — И этот огонь зажёг только ты сам. Следовательно, вербовку можно назвать вербовкой. И боюсь, что условная фон Мольтке и весьма конкретный Бланзак являются только первыми ласточками… — Ваня пощёлкал пальцами, явно пытаясь сформулировать мысль. — Короче, прожжённые европейские барыги, для которых нет ничего хуже потери прибыли, видят в тебе некую сильную и непотопляемую фигуру, способную в море подковёрных интриг не только остаться на поверхности, но и защитить их интересы.

Прохор после этой глубокой сентенции колдуна аж крякнул:

— Вот же ты завернул, Ванюша! Но по сути сформулировал верно. Так что, сынка, ты, сам того не осознавая, создал все условия для вербовки, и, боюсь, Бланзак у тебя будет не последним. И ещё, — воспитатель посерьёзнел, — раз у вас с ним сложились личные доверительные отношения, передавать такого ценного агента на связь нашей внешней разведке считаю нецелесообразным: французик, когда по собственной инициативе с тобой на контакт пошёл, прекрасно понимал, что о его вербовке узнает только ограниченный круг лиц, состоящий из тебя, Лёшка, меня, Вани и Саши Романова. Следовательно, контактировать с Бланзаком могут и должны исключительно вышеперечисленные лица. Ну, за исключением Саши — цесаревичу не по чину с агентурой такого ранга общаться. Это я говорю на тот случай, если у нашего французика возникнут трудности с передачей информации непосредственно в Россию.

— Поддерживаю, — протянул Кузьмин. — Кроме того, в свете последнего предательства в нашей берлинской резидентуре, я нашей внешней разведке вообще не доверяю. Да и для царевича ситуация с точки зрения обучения полезным навыкам просто идеальная — пусть наша надежа и опора на этом французике потренируется, хлебнёт, так сказать, полную чашу неблагодарной работы с агентурой и собственные шишки набьёт, а старшие товарищи, неглупые и чуткие, ему в этом полезном начинании помогут и уберегут от фатальных ошибок. И ещё, Петрович, нам надо бы подноготную Бланзака и его родственников по полной пробить, не привлекая при этом внимания ни ПГУ с контрразведкой Корпуса, ни ГРУ Военного министерства. Предлагаю вопрос поручить Витальке Пафнутьеву, а уж он через свою агентуру в МИДе сделает всё тихо, быстро и аккуратно.

— Займись, — кивнул воспитатель.

— Вот только до каюты спецсвязи доберусь, и… Петрович, — Ванюша прищуренными глазами уставился на Прохора, — я тебя правильно понял, что ты государя в круг посвящённых по французику решил не включать?

Воспитатель поморщился:

— А зачем нам перегружать государя лишней информацией? Он у нас решением более глобальных задач занимается, не покладая натруженных рук и не смыкая уставших глаз. А когда пойдёт информация от французика, Саша Романов найдёт способ вплести

её в подаваемые на высочайшее имя аналитические записки.

Кузьмин хмыкнул:

— Петрович, Петрович, тебя всегда отличала рациональность мышления, никакого творческого подхода! А о сынке своём ты не подумал? — Колдун мотнул головой в мою сторону. — Вдруг царевич захочет любимого царственного дедушку порадовать своими грандиозными успехами в нелёгкой борьбе с импортными рыцарями плаща и кинжала?

Прохор только отмахнулся: