Камин-аут (СИ)

Их с доктором устроили на деревянных возвышениях в центре зала, где странным образом сочетались мрачность, помпезность и свет.

– Холовора Эваллё и Персиваль Михаил, вас будет судить высший трибунал планеты «Земля-для-жизни». Зачитайте суду состав преступления, – загудел голос, отдаваясь от высоких беленых стен.

Мужчина пытался понять, откуда говорит судья. Эваллё боковым зрением уловил, что конвоиры недовольно поглядывают на его верчения.

– Холовора Эваллё обвиняется в потреблении энергии Первоисточника… – начал зачитывать неизвестный, как по залу прокатился гром возмущенных криков. – В пособничестве отступнику и предателю, на Земле известному под именем Персиваль Михаил, работающему на двух сторонах, покрывании его и умалчивании против него, в несанкционированном использовании своей силы против носителей человеческой расы, нападении на офицера верховной полиции и причинении тяжелого вреда здоровью.

Как-то доктор рассказал ему, что имя Михаил Персиваль – ненастоящее, и, Эваллё так подозревал, оно было связано с тем местом, куда доктор отправлялся каждый месяц ему за лекарством. Запечатанное в глиняный сосуд лекарство представляло собой субстрат энергии, по словам Персиваля, неиссякаемой чаши.

На вопрос, почему его донимают страшные боли в области живота и горла, от которых он подолгу мучается удушьем и теряет сознание, семейный доктор отвечал уклончиво, рассказывая Эваллё сказки о другой планете, откуда якобы ведет происхождение та энергия.

Галдеж не прекращался, и в зал спустился новый участник. На отсвечивающем бейджике Эваллё прочел имя «Омела Тарот’тэ», написанное латиницей. Длинная рубашка, собранная складками на груди, расшитыми черными узорами, спереди доставала до середины бедра, обтягивающие брюки завершались белоснежно-белыми высокими сапогами, на пиджаке поблескивали в утреннем солнце пестрые медали и ордена, количеству которых позавидовал бы любой ветеран Наполеоновского вторжения. Но самое примечательное, что сразу стало заметно Эваллё – волосы мужчины, яркого рыжего цвета лисицы, оттеняющие скорлупно-белую кожу и лазурно-голубые глаза. От сверкания бриллиантовых запонок и подвесок на сапогах рябило в глазах.

– Обвиняется, – медленно спускаясь по ступеням с балкона, произнес Тарот’тэ по-японски, подчеркнуто вызывающе, – в сговоре с высшим существом, Персивалем – он же Персиваль Михаил – заключении сговора с ним, а также во вступлении в любовную связь со вторым сыном Холовора Сатина. Холовора Эваллё!.. – огласил на весь зал мужчина, с легкостью перекрывая громогласным голосом рев присяжных, – …виновен в продолжение ветви человеческого рода Холовора! Не прошедший регистрацию после рождения и скрываемый в мире людей. Представляет реальную угрозу для обеих планет. Наказание – умерщвление на месте!

Наконец Тарот’тэ спустился в зал и остановился напротив Эваллё, спиной к многоэтажным трибунам.

– Вы приговорены судом к смертной казни, Холовора Эваллё, – повернувшись вполоборота к трибуналу, вновь заговорил: – Прошу прощения за опоздание, господа присяжные, – снова обернулся к Эваллё: – Моё имя Омела Тарот’тэ, я – глава трибунала. Также я вынужден представлять волю брата в его отсутствие. Имя моего брата – Омела Тентаклеэшвеаль, верховного фатума и второго главнокомандующего военными силами. Он же известен под именем Аконит.

Бросив на другого обвиняемого долгий испытывающий взгляд, небрежно изрек:

– Добро пожаловать, Михаил, домой. Долго мы пытались вывести тебя на чистую воду, однако твоя репутация была незыблема. Зачитайте состав преступления!

========== Глава XV. Правосудие ==========

– Персиваль Михаил обвиняется в краже энергии Первоисточника и транспортировке её на Землю под видом редкого лекарства, – доносился откуда-то свысока суровый голос.

Тут же раздались крики возмущения, кто-то даже постучал по дереву.

– Обвиняется в снабжении человека энергией Первоисточника.

Пока провозглашали список совершенных Персивалем злодеяний, Эваллё исподлобья оглядывал зал.

В помещении заметно похолодало. Холовора опустил ладони на трибуну и развел руки, пытаясь унять нервную дрожь, слегка сжал края. Твердая поверхность под пальцами притупляла нервное напряжение. В просторном помещении витал запах прохлады, еще будто бы тяжелый душок, который бывает в музеях, рядом с предметами старины, сладковатый аромат покрытого лаком дерева и паркета. Мёд и древняя настенная краска, словно вдыхаешь картинное изображение.

Что же это получается?.. Его собираются казнить? Эти люди собрались здесь только затем, чтобы посмотреть на его смерть.

Сидящие на трибунах мужчины и женщины в мантиях, похожих на кимоно, и нелепых, конусообразных шляпах с круглыми полями, вперили полные негодования взгляды.

Поначалу на безлюдном метро где-то под Токио они спускались всё глубже под землю, после – долго поднимались на лифтах. Луан Цэ увели в огороженную камеру, из диалога офицеров стало ясно, что ментальную силу женщины собираются блокировать. На лице Луан Цэ отразился животный страх, и металлические панели на стенах покрылись изморозью.