Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.

Необходимо, кстати, еще кое-что отметить в связи с этой дневниковой записью. Упомянутый Кейтелем некий Мельник был одним из руководителей организации украинских националистов или сокращенно – ОУН. В годы большевистской революции это движение создал Петлюра, мечтавший о независимом украинском государстве. Признанный вождь движения Коновалец, которого лично знал Канарис, погиб незадолго до начала войны в Голландии от рук агентов ОГПУ. Мельник, называвший себя полковником (это воинское звание ему якобы было присвоено в национально-украинской армии Петлюры), служил управляющим имения в Галиции. Тогда в рядах ОУН обосновались многочисленные политики различных оттенков – от умеренных социалистов до откровенных национал-большевиков, – которые бежали из Польши и Закарпатской Украины, отошедшей в 1939 г. к Венгрии. Однако вскоре украинское освободительное движение сменило фронты, и его отряды стали нарушать тыловые инфраструктуры немецких войск в Польше и на оккупированных территориях Советской Украины. Этим объясняется тот неожиданный факт, что после 1943 г. в немецких концлагерях оказалось много украинских национал-революционеров. Среди них было немало настоящих борцов за свободу, которые вовсе не собирались освобождать свою родину от советского ига только для того, чтобы потом испытать на себе все прелести «колониальных» методов нацистской восточной политики.

Если мы еще раз внимательно прочтем дневниковую запись Канариса от 12 сентября 1939 г., то поймем, что произошедшая на Украине смена фронтов, по-видимому, не очень удивила адмирала. Согласно концепции Риббентропа, кратко изложенной Кейтелем, украинцев хотя и предполагалось использовать для уничтожения поляков и евреев, однако никто не собирался содействовать им в достижении главной цели: создании Великой Украины. Но тогда, в сентябре 1939 г., и Гитлер, и Риббентроп всеми силами старались не раздражать своих новых «друзей» в Москве, распространяя мятеж с оккупированной немцами территории на Советскую Украину. Для них украинцы были не больше чем простой фигурой на шахматной доске, которой можно сделать какой-то ход и потом о ней забыть. Позднее, после того как Гитлер принял решение о нападении на Советский Союз, отношение к украинцам до известной степени изменилось, но к тому времени они уже сообразили, что Гитлеру они нужны всего лишь как инструмент для реализации собственной программы по увеличению «жизненного пространства» и что ожидать от нацистов помощи в осуществлении национальной мечты не приходится.

Как мы помним, Канарис в беседе с Риббентропом не возражал против поставленной ему и абверу задачи. Он ведь понимал, что протестовать бесполезно. В лучшем случае руководить операцией поручат уже не абверу, а службе безопасности (СД), что означало бы исполнение директив Риббентропа в самой грубой и жестокой форме и существенно усилило бы позиции СД, постоянно стремящейся расширить рамки своих полномочий за счет абвера. Поэтому Канарис предпочел план Риббентропа просто проигнорировать. В конце концов, тот не был его непосредственным начальником, а Кейтель же, который должен был бы Канарису приказать, ограничился лишь кратким изложением замыслов рейхсминистра иностранных дел, не давая никаких прямых указаний или распоряжений. И поэтому Канарис довольствовался лишь занесением и чудовищных, и дилетантских проектов Риббентропа в свой дневник. А в высшей степени дилетантской эта взятая с потолка мысль об украинском восстании была хотя бы потому, что совершенно не учитывала реального положения вещей на Украине. С помощью украинских националистов абвер все-таки сумел создать боевые группы в несколько сот человек, обученных диверсионной и подрывной работе в тылу противника, в районах сосредоточения вражеских воинских частей, в местах боевых действий, на транспортных путях и линиях связи, но не готовых к террористической деятельности, тем более такого размаха, как задумывал Риббентроп.

На обратном пути из Ильнау в Вену Канарис с глубоким возмущением и едким сарказмом говорил о суждениях и воззрениях Риббентропа. На состоявшихся позднее в Вене и Берлине совещаниях сотрудников абвера он ни словом не обмолвился о концепции восстания и рассказал о ней только Остеру, приобщившему запись к своей коллекции документов, и другим особо доверенным лицам. Зато он немедленно связался с Генеральным штабом сухопутных войск, чтобы информировать об отмене существовавшего по внешнеполитическим соображениям запрета на диверсионную деятельность украинских боевых групп и выслушать пожелания и просьбы военачальников на этот счет. Целью было вовсе не истребление еврейского и польского гражданского населения, а помощь сражающимся немецким войскам путем разрушения железнодорожных магистралей и подрыва важных военных объектов в тылу противника; предполагалась и защита объектов от уничтожения противоположной стороной. Для успешного выполнения этих задач абвер не жалел сил и средств.