Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

Сходной была линия и британского кабинета. По данным советского посла И. М. Майского, британское правительство также придерживалось осторожной позиции. А известный английский политик Ллойд Джордж в беседе с советским послом резко критиковал премьера Чемберлена, считая, что тот продолжает мюнхенскую политику и готов «договориться с Гитлером». Но такая линия не сможет быть реализована из-за германских аппетитов и настроений британской общественности. Ллойд Джордж солидаризировался с той частью речи Молотова, в которой он критиковал английских политиков за провал тройственных переговоров летом 1939 г.[44]

Сопоставляя различные советские документы с материалами из британских и французских архивов и с документами Госдепартамента США, можно прийти к выводу, что общая линия стран Антанты и их союзников и партнеров в первой половине сентября 1939 г. была осторожно выжидательной.

И хотя, как известно, Англия и Франция, следуя данным ранее гарантиям Польше, объявили 3 сентября войну Германии, ни в одном документе французского и британского правительств и военных не было даже намека на принятие каких-либо военных мер против Германии и оказания реальной помощи Польше. Складывалось впечатление, что гарантии Польше ограничивались словесными заявлениями, декларацией об объявлении войны и не предполагали конкретных действий в ином направлении. Франция не отправила ни одного солдата к германской границе. Англия не объявила о военном призыве резервистов. Все те военные выкладки, которые делались в ходе московских переговоров английскими и французскими представителями, не были подкреплены конкретными шагами.

Советско-германский пакт вызвал огромный резонанс не только у основных участников международных событий, но практически во всех регионах и странах мира. Отметим лишь крайне озабоченную и нервную реакцию в странах Северной Европы. Она может быть свидетельством позиции малых государств.

В этом плане любопытны отклики в Швеции. Как писала в своих дневниках бывший советский посол в Швеции А. М. Коллонтай, подписание пакта было совершенно неожиданным для Запада и вызвало шок. «Вся подготовка этого важнейшего события ускользнула от разведки великих держав Запада и от их пронырливых журналистов»[45]. Еще не имея никакой подробной информации о сущности договора, бельгийский посланник в Стокгольме говорил советскому послу уже 24 августа 1939 г.: «И вы, Советский Союз, покидаете нас, малые страны, на произвол Гитлера. А мы так радовались вашему сближению с Англией и Францией. Мы так надеялись на вашу политику укрепления мира»[46]

. Через несколько дней член кабинета министров Швеции Г. Меллер говорил, что договор СССР с Берлином подорвал симпатии и доверие к СССР широких рабочих масс»[47].

Основные комментарии Запада сводились к прогнозам относительно способности Польши к сопротивлению и к предположениям о возможной позиции Советского Союза в связи с быстрым германским продвижением по польской территории.

Значение информации, получаемой в Москве, состояло в том, что советские руководители как раз в эти дни были заняты выработкой долгосрочной и немедленной реакции на происходящие события. Как показывает дальнейший ход событий, они учитывали позицию Англии и Франции и их возможную реакцию на советские действия, главным образом в отношении Польши. Лондон и Париж прежде всего стремились прояснить возможные намерения Москвы, получить информацию о характере и степени договоренностей СССР с Германией и, может быть, получить какие-либо заверения о сохранении контактов СССР с его прежними партнерами по летним московским переговорам.

Судьба Польши

Польские события в сентябре 1939 г. освещаются практически во всех книгах и статьях, посвященных истории Второй мировой войны и истории международных отношений XX в. В историографии Англии, Франции, США, ФРГ они, как правило, трактовались как новый раздел Польши между Германией и Советским Союзом. Подобная оценка вписывалась в общую интерпретацию советско-германских отношений после заключения пакта от 23 августа 1939 г., согласно которой Гитлер и Сталин, национал-социализм и коммунизм рассматривались в одном ряду[48]. Советская политика и особенности тактики Кремля в польских событиях сентября 1939 г. глубоко не изучались, им давалась лишь общая негативная оценка.

В то же время советская историография полностью оправдывала действия СССР, концентрируя внимание на историческом значении воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии с украинским и белорусским населением Советского Союза. Поскольку в советской исторической литературе не признавалось существование секретных протоколов к советско-германскому пакту, то и любые намеки на какие-либо договоренности Москвы с Берлином, в том числе и касающиеся Польши, в ней не фигурировали.

Разумеется, наибольшее число работ по этому вопросу создавалось в Польше. Но в «социалистической Польше» историография в основном мало чем отличалась от советской.